Жёлтый - стр. 53

Примечателен рассказ последнего о смерти деда.

– Дедуля жил без малого век, – говорит Промилле на одной из наших первых встреч. – Последние десять лет его жизни мы не общались. Он тогда вовсе уж сбрендил.

Четыре года назад Промилле и Марина собирались в отпуск. Оставалось полнедели до вылета на Мальдивы. Промилле в бутике Moschino рассматривал новые галстуки. Самый красивый был цвета мокрого песка. Тут позвонила мамаша и давай реветь. Промилле решил было, что ее драгоценный супруг зажмурился. Но сквозь горестные вопли разобрал, что умер дедуля. Старый засранец не мог вытерпеть полнедели. Промилле был вынужден ехать на церемонию. Также он был вынужден купить четыре галстука. Очень уж эти галстуки были красивые.

– Что заставляет вас совершать поступки вроде поездки на похороны дедушки? Почему вы иногда делаете то, что вам не нравится?

– Промилле вынудила Марина. Вернее, не сама Марина. Объяснять ей, что мы не любили родных, было утомительнее похорон. Так что мы без лишних слов поехали.

– Вы и Марина?

– Она еще не была знакома с родителями Промилле. А он счел траурную церемонию неподходящим поводом для знакомства. Кстати, звонок мамаши имел уморительный финал. Важно сказать, что она тоже ненавидела дедулю. Просто до трясучки ненавидела. Тут же она ревела аж в истерике. Промилле нашел какие-то глупые фразы, стал ее утешать. Мол, дедуля был уже ни к чёрту. Да и пожил о-го-го, чего уж тут сокрушаться. Мамаша тут же утерла сопли и зашипела: «Ты не понимаешь. Я плачу не о нём. Я плачу о себе. Сколько мне осталось жить?»

Конечно, дедуля был мразью. Но всё же это был его день. День его смерти. Неприлично требовать жалости к себе в эдакий день. У мамаши, как видите, отсутствует нравственное чувство. Отсутствует напрочь.

Канцлер характеризует свою мать как человека, которому неведомы представления о морали. При этом сама мать Промилле, по его словам, убеждена едва ли не в собственной святости. Обожая совать нос в дела других и раздавать советы, она на все лады повторяет, будто никогда не лезет в чужую жизнь.

Всё же Канцлер относится к ней лучше, чем к отцу. Однако акции матери сильно падают в глазах сына из-за реакции на его развод.

– Люди, с которыми мы говорили о разводе, выражали нам поддержку, – рассказывает мой клиент. – Промилле нечасто обсуждал развод с кем-либо. Но какое-то число раз говорил об этом. Скажем, отвечая на вопрос, где потерял кольцо. Собеседники находили какие-то ободряющие фразы. Хотя бы формально выражали сочувствие. Единственной реакцией мамаши была претензия.

– Претензия? Какая тут может быть претензия? Это же ваш брак, а не ее.

– О, мамаша считает, что Канцлер задолжал ей прыщавых уродов. Внуков, стало быть. Ее жизнь, понимаете ли, не удалась. Мамаша всю ее положила на алтарь служения ближним. То есть на диван, где мамаша и пролежала большую часть времени. Поэтому она спит и видит нагадить кому-нибудь. Например, своим внукам. Вот незадача, ребенок у мамаши один. Согласитесь, затруднительно иметь больше, если тридцать лет не давать мужу. Так что внуков мамаша ждет от нас.

История похорон деда Канцлера находит завершение в ходе одной из наших следующих бесед. Дедушку хоронят в будний день, и Промилле предупреждает родителей, что опоздает из-за утренних переговоров. Марине он говорит, что спешит на похороны, а сам отправляется завтракать в свой любимый ресторанчик неподалеку от офиса. Там рассчитывает время таким образом, чтобы попасть в церковь к середине отпевания, с аппетитом ест, а потом арендует на весь день «мерседес» с водителем и выезжает в сторону Железнодорожного – подмосковного города, где проходят похороны.