Железный волк - стр. 33
– Чего?
Батура смутился, сказал с неохотой:
– Так ведь видение…
– Видение? Какое?
Изветчик молчал. И в глаза не смотрел.
– Ну! – грозно сказал князь.
Но Батура только еще ниже склонил голову. Тогда князь встал…
– Князь! Пощади! – крикнул Батура – Ведь ты же сам всё видел, князь!
И пал перед ним на колени. Князь быстро оглянулся на Игната. Тот опустил глаза. Ого, подумал князь, видение! Они это любят – как малые дети! Да нет – как муравьи: копаются, спешат куда-то, что-то тащат. Тень упадет на них – и они сразу замерли. И всякий мнит – Он смотрит на меня, Он только одного меня и видит, Он подает мне знак… Глупцы! Князь улыбнулся и сказал:
– Видение? Какое? Да говори, не бойся ты! Я же в это всё не верю. Ну, что молчишь?
Батура не ответил. Уткнулся головой в пол, замер. Князь снова глянул на Игната. Глаза их встретились… И князь с неприятным удивлением подумал, что этот Игнат здесь, в тереме, уже лет сорок, может, даже больше, но таких глаз – больших, пустых, напуганных – у него никогда еще не было! И губы у Игната белые, и лоб в испарине. Всё, значит, знает, да молчит!
– Так, – сказал князь. – Так. Хорошо. Батура, ты иди.
Батура встал и спешно вышел. А Игнат не успел! Потому что Всеслав ему грозно сказал:
– А ты постой пока!
Игнат остановился.
– Нет, подойди, – и князь нахмурился. – Сядь… Да не бойся ты! Одни ведь мы… Вот так. Рассказывай.
Игнат молчал. Князь пригрозил:
– Игнат!
Игнат вздохнул, сказал:
– Смерть люди видели.
– Смерть? – будто удивился князь.
– Да, – нехотя кивнул Игнат. – Над теремом. Сегодня ночью. И была Она в белом саване, и с косой. К тебе Она пришла! Вот люди и скорбят. Решили, что ты умер.
– Но я ведь жив, Игнат! – очень сердито сказал князь. – Ведь так?
Игнат молчал. Князь, подождав, спросил:
– Так что мне, показаться им? Пусть видят – вот он, князь!
– Но… Смерть была! Ее все видели…
– А я?
– А ты… – Игнат насупился. – Ты, князь, такой, что мало ли… Может, душа твоя уже ушла, а тело еще здесь! Так люди скажут.
Скажут! Это верно. Князь встал и посмотрел в окно. Там, далеко, у пристани, и вправду было непривычно пусто. Плоты качались на воде, ладьи. А берег был пуст. Ждут, значит, они, не дождутся… И князь опасливо спросил:
– Кто видел Смерть? Когда?
– Так уже заполночь, – почти спокойно, даже как-то по-деловому ответил Игнат. – Вначале было как всегда, темно. Потом вдруг небо просветлело. И тут уже увидели – стоит Она над теремом, а ветер саван треплет! Свят, свят!
Игнат перекрестился. Князь облизал пересохшие губы, спросил:
– Ты крещеный, Игнат?
– Князь!..
– Да, князь я! И крещеный, – зло перебил Всеслав. – А ты… Не знаю я, сомнения берут! Вот ты в храм ходишь, там поклоны бьешь, Писание там слушаешь. А слышишь ли?!
– Я…
– Помолчи пока! Так вот, Писание там слушаешь. Ну а слыхал ли ты в Писании про Смерть? И чтобы Она была при саване, с косой.
– Н-нет, так я не слыхал…
– И не услышишь! – усмехнулся князь. – Нет Смерти той, которую вы будто видели. Все это суеверие. Поганство! Навь. Есть Смерть только одна – по-христиански. Понял? Душа покинула тебя, ты охладел – и все. Вот это Смерть. А после – Суд. Но это уже Там, не на земле. А Смерть с косой, гундосая…
И тут князь даже головой мотнул и засмеялся. После подал Игнату руку и сказал:
– Пощупай. Теплая? Живая? То-то же. И я без рогов, без копыт. И крест на мне – вот, посмотри. Доволен, да?