Железный дождь - стр. 13

– Спокойно, Вася, держись, Вася! – машинально говорил Сократилин и сам не понимал, что говорит, да и не слышал собственного голоса. В эти минуты Сократилин все позабыл. Позабыл, что он командир взвода, что у него четыре машины и он должен ими управлять. Он был оглушен, парализован. И когда налет кончился, экипаж еще минуты две ошалело смотрел друг на друга, не в силах выдавить слова. Молчание нарушил Вася.

– Кажется, улетели, – сказал он, открыл люк и вылез на башню.

От роты осталось всего четыре машины. Два легких Т-26 и два КВ. Третий KB горел. Точнее, он не горел, а смрадно чадил. Из верхнего люка, как из самовара, лениво выползал жидкий сизоватый дымок. Зато метрах в пятидесяти полыхал Т-26, другой танк превратился в кучу железного хлама. Третьей машины из своего взвода Сократилин долго не мог отыскать. И только по двигателю, который валялся с распоротыми цилиндрами, он догадался, что ее разнесло в клочья.

Вася, зажимая на руке пальцы, считал:

– Трое сгорело, троих раздавило, троих – на куски. Интересно, в KB кто-нибудь уцелел? – Колюшкин посмотрел на Сократилина и, не получив от него ответа, поскреб затылок. – Еще такой налет, и от нас ничего не останется. Ничего: ни нас, ни машин.

Костя Швыгин покосился на Колюшкина и плюнул:

– Дурак, что остался на сверхсрочную.

Швыгин остался в армии после того, как его Катя прислала письмо с одной строчкой: «Больше не пиши. Вышла за другого».

Лесников помахал флажками. И четыре танка выползли на дорогу. Командир роты объявил, что дальше двигаться нет смысла, и повторил слова Васи Колюшкина:

– Еще такой налет, и от нас ничего не останется.

Лесников решил вернуться в город и занять оборону на восточном берегу Дубиссы.

– Слышите?! – Он протянул руку на запад. Там продолжало громыхать.

Вернулись назад и стали занимать оборону по правому берегу реки. Суть обороны заключалась в том, чтоб прикрыть мост и дорогу к нему.

– Мост будем защищать до последнего. В крайнем случае взорвем, – сказал ротный.

– А не лучше ли сразу взорвать? – предложил Сократилин.

Лесников решительно отверг это предложение, заявив, что он с минуты на минуту ждет подхода наших частей.

– В конце концов должны же они подойти! – воскликнул ротный.

– Шамать хочется, – сказал Швыгин. – Без завтрака воюем.

Ротный отвел Сократилина в сторону.

– Останешься за меня. Окопы для танков отрыть на всю глубину по пушку, понял? Я еду в часть. Через полчаса вернусь.

Лесников вскочил на KB, крикнул: «Заводи!» – и уехал.

– Шиш он вернется. Оставил здесь нас, дураков… – И Швыгин грубо выругался.

Колюшкин усмехнулся:

– Ты, Костя, все на свой аршин меришь.

Прошел час, а Лесников не возвращался. До казарм не больше километра. За это время дважды над ними пролетали «хейнкели». Они шли высоко и медленно, темные, пузатые, короткохвостые, и рыканье их моторов было добродушное, сытое. Вырыли капониры, загнали туда танки, замаскировали бредняком, которым густо поросли берега Дубиссы. А ротного все не было. Танкисты громко возмущались. Сократилин хотя и успокаивал их, но в душе проклинал ротного. Но вот наконец они услышали надрывный вой мотора и лязг гусениц. Шум и грохот был такой, словно шла танковая дивизия. Но это полз один KB, волоча на буксире танк с десантом.

– Кажется, наш старшой притащил сюда весь гарнизон, – сказал Вася Колюшкин.