Железный Аспид. Книга 1: Война - стр. 13

– Расслабься, – приятель указал на стекло, – видишь, первая сколопендра закончила так же, как и полторы сотни до нее.

Действительно, многоножка уже корчилась в ящике для отходов, а испытуемый осторожно доставал следующую жертву.

– Сейчас он ошибется еще раз, обнаружит квантовый блок в левом полушарии, и третья сколопендра побежит, как надо… – бормотал герцог, начиная скучать. – Да, а отчего это он носит имя твоего деда?

– Ну… раз уж все считают его моим детищем, я подумал, что стоит назвать его в честь какого-нибудь родственника. Не смейся. Для синтеза его нервной системы и кожных покровов использовались цепи моего ДНК, пусть даже исправленные, на основе искусственных органических соединений. Он даже сможет передать эти гены по наследству, если… когда-нибудь заморочится. А если серьезно, мне давно осточертели эти NDR -1, NDR-2, NDR-3…

– Так значит, Эйден Эммерхейс. Забавно, но мне нравится. Смотри-ка, у него, кажется, проблемы!

– Что? – встрепенулся Гервин и подскочил к стеклу.

Вторая сколопендра лениво ковыляла по столу, а третья, которую андроид, должно быть, выбрал для проверки решения, вела себя агрессивнее прочих – шипела и метила ядом в глаза. Наконец Эйден ухватил ее за шейный сегмент и оторвал одну лапку. Шипастый хвост извернулся и со всего маху впился в запястье робота. Тот отдернул ужаленную руку, не выпуская из другой жертву.

– Ничего страшного, его организм быстро нейтрализует яд. – небрежно заметил профессор. – Чтобы отравить моего андроида, сколопендре потребовался бы не миллилитр, а целое ведро.

Тем не менее, время шло, а Эйден медлил с ампутациями. Он поворачивал насекомое в руках, касался ее лап и мохнатого тела, изучая, но больше не отрывал ног. Змеиный язык андроида шипел в пространстве между ним и сколопендрой. Боясь, что робот завалит первый же тест, Гервин схватил планшет и направился к нему.

– Эйден, у тебя все нормально? Почему ты остановился?

– Потому что сколопендры, очевидно, против. Я не стану мучить их ради гипотетического эксперимента.

– С чего ты взял, что эксперимент гипотетический?! – опешил Эммерхейс, внутренне холодея. – Ведь я говорил тебе: речь идет о жизни людей!

Профессор нащупал в кармане пульт вызова охраны. Робот ему и прежде не слишком нравился, а теперь и вовсе настораживал. Браковать. Браковать, пока не поздно.

– При всем уважении, профессор Эммерхейс, позвольте заметить, что никто в здравом уме не стал бы доверять жизнь переселенцев андроиду двух суток отроду. – Эйден осторожно пустил многоножку в террариум и откинулся в кресле. – Более того, Вы упомянули, что вам небезразлична судьба этих животных, и при этом отчего-то собираетесь более, чем вдвое, сократить их возможности добывать пищу. Любой эколог скажет, что это и есть геноцид, ведь очень скоро ослабленный вид исчезнет. Вымрет, не успев приспособиться.

Гервин не знал, смеяться ли над тем, как его уделал андроид, или плакать, ибо эксперимент катился в тартарары. Очевидно, робот использовал квантовую часть мозга не для одного только пересчета ног. Ученый почувствовал, что начинает выходить из себя.

– Похвально, Эйден, что ты оказался настолько проницателен. Но ты здесь не для того, чтобы строить из себя гуманиста, так что можешь не беспокоиться о морали. Я поставил тебе задачу, и если ты не пройдешь этот тест, я буду вынужден признать тебя непригодным, а это значит…