Железное сердце. Книга 1. Дочь часовщика - стр. 60

Я взяла цветок за колючий стебель, опасливо огляделась и чуть дальше на дорожке заметила красное пятно. Еще одна роза!

Вернулась белка: спрыгнула на землю и поскакала, держа хвост торчком, как флаг. Время от времени она останавливалась, недовольно крутила мордочкой и смотрела на меня, словно звала за собой.

Осторожно двинулась я вперед, миновала остатки беседки, и чуть не наступила на третью срезанную розу. А в конце зеленого коридора лежала четвертая. Охваченная любопытством, я шла перебежками, как следопыт, и вскоре собрала букет: семь отличных алых роз раннего сорта. Такие росли в саду отца, но эти были куда крупнее.

Кто-то срезал их и разложил, словно указывая мне путь. И путь был верен, он вел к выходу.

Что за игра? Кто ее затеял? Уж не призрак ли замка Морунген забавляется таким образом? Весьма любезно с его стороны прийти мне на помощь…

Хотя нет, не так уж он любезен, этот невидимый шутник. Следующая роза обнаружилась совсем не в том коридоре, куда надлежало свернуть. Мне нужно было направо, а роза лежала на пустом постаменте у коридорчика, что вел вглубь лабиринта. Там я не бывала. Ждет ли меня там новый сюрприз или загадка?

Чуть помешкав, я приблизилась к постаменту и добавила к букету восьмой цветок. На каменную плиту запрыгнула белка и чирикнула что-то короткое и веселое.

— Спасибо за цветы! — громко сказала я. — А теперь, будьте добры, покажитесь! Игра забавная, но хотелось бы узнать правила. А также, куда она меня заведет.

В ответ донесся низкий смешок и хруст травы под чужими ногами.

Что ж, это определенно не призрак. Им полагается скользить бесшумно, не касаясь земли, не тревожа ни былинку. Кроме того, призраки, как известно, опасаются солнечного света, а тут его полно. Лучи пронзали живую ограду, играли среди листвы и ложились на траву яркими пятнами.

Усмехнувшись, я зашагала вглубь коридора. Мне даже в голову не пришло, что меня заманивают, чтобы причинить вред. Если бы неведомый шутник поставил такую цель, он напал бы куда раньше.

Обогнув выложенный крупными камнями искусственный прудик — неухоженный, заросший тиной, но с выступавшим в середине каменным лицом огромной статуи, которая, видимо, изображала утопленницу, — я вышла в тисовую чащу. И вдруг неподалеку вновь услышала короткий смешок, а затем мужской голос произнес: «Сюда, Майя!» Голос был молодой и жизнерадостный.

— Эй, вы кто?

— Иди, не бойся! — позвали меня. — Мы с тобой знакомы.

В конце дорожки у узкого просвета лежала последняя красная роза. Я подняла ее, пригнулась, чтобы не задеть головой за ветку, прошла под покосившейся аркой и оказалась на круглой поляне.

Буйно цвела одичавшая клумба. Посреди клумбы возвышались солнечные часы — выложенный цветной плиткой круг, поделенный на сектора, с медным, наклонно установленным стержнем. А слева, на скамье, вольготно откинувшись на спинку, сидел молодой мужчина. Рядом на сиденье лежала россыпь срезанных алых роз.

Мужчина поднялся.

— Привет, — сказал он дружелюбно.

Он был высок и хорош собой — крепкий, широкоплечий, черноволосый, с шальными серыми глазами. У полковника тоже серые глаза, но их оттенок напоминет холодное зимнее небо. А у этого глаза отливают грозовой синевой.

Лицо у него было загорелое и обветренное от работы на улице, но с правильными, очень мужественными чертами, которые показались неуловимо знакомыми. Прямой нос, брови вразлет и сильный подбородок с ямочкой. Полные губы улыбались дерзко и чуточку снисходительно — прохвост знал, что красив, и знал, о чем мечтают девчонки, когда заглядываются на его смазливую физиономию.