Железная пята - стр. 16
– Не забывайте, – сказала я, – что вам знакома только одна сторона медали. В нас тоже много хорошего, хоть мы и кажемся вам закоренелыми злодеями. Епископ прав. Те ужасы, которые вы здесь рисовали, мало кому известны. Вся беда в том, что пропасть, разделяющая общественные классы, слишком уж велика.
– Дикари индейцы не так жестоки и кровожадны, как ваши капиталисты, – отвечал Эрнест.
В эту минуту я ненавидела его.
– Вы нас не знаете. Совсем мы не жестоки и не кровожадны!
– Докажите! – В голосе его звучал вызов.
– Как могу я доказать это… вам? – Я не на шутку рассердилась.
Эрнест покачал головой.
– Мне вы можете не доказывать; докажите себе.
– Я и без того знаю.
– Ничего вы не знаете, – отрезал он грубо.
– Дети, дети, не ссорьтесь, – попробовал успокоить нас папа.
– Мне дела нет… – начала я возмущенно, но Эрнест прервал меня:
– Насколько мне известно, вы или ваш отец, что одно и то же, состоите акционерами Сьеррской компании.
– Какое это имеет отношение к нашему спору? – негодовала я.
– Ровно никакого, если не считать того, что платье, которое вы носите, забрызгано кровью. Пища, которую вы едите, приправлена кровью. Кровь малых детей и сильных мужчин стекает вот с этого потолка. Стоит мне закрыть глаза, и я явственно слышу, как она капля за каплей заливает все вокруг.
Он и в самом деле закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Слезы обиды и оскорбленного тщеславия брызнули из моих глаз. Никто еще не обращался со мной так грубо. Поведение Эрнеста смутило даже папу, не говоря уж о добряке епископе. Они тактично старались перевести разговор в другое русло, но не тут-то было. Эрнест открыл глаза, посмотрел на меня в упор и жестом попросил их замолчать. В углах его рта залегла суровая складка, в глазах – ни искорки смеха. Что он хотел сказать, какую готовил мне казнь, я так и не узнала, ибо в эту самую минуту кто-то внизу, на тротуаре, остановился у нашего дома и посмотрел на нас. Это был рослый мужчина, бедно одетый; он тащил на спине гору плетеной мебели – стульев, этажерок, ширм. Он оглядывал наш дом, видимо, раздумывая, стоит или не стоит предлагать здесь свой товар.
– Этого человека зовут Джексон, – сказал Эрнест.
– Такому здоровяку следовало бы работать, а не торговать вразносnote 24, – раздраженно отозвалась я.
– Взгляните на его левый рукав, – мягко сказал Эрнест.
Я взглянула – рукав был пустой.
– За кровь этого человека вы тоже в ответе, – все так же миролюбиво продолжал Эрнест. – Джексон потерял руку на работе, он старый рабочий Сьеррской компании, однако вы, не задумываясь, выбросили его на улицу, как гонят со двора разбитую клячу. Когда я говорю «вы», я имею в виду вашу администрацию, всех тех, кому акционеры Сьеррской компании поручили управлять своим предприятием, кому они платят жалованье. Джексон – жертва несчастного случая. Его погубило желание сберечь Компании несколько долларов. Ему бы оставить без внимания кусочек кремня, попавший в зубья барабана, – поломались бы два ряда спиц, зато рука была бы цела. А Джексон потянулся за кремнем; вот ему и размозжило руку по самое плечо. Дело было ночью. Работали сверхурочно. Те месяцы принесли акционерам особенно жирные прибыли. Джексон простоял у машины много часов, мускулы его потеряли упругость и гибкость, движения замедлились. Тут-то его и зацапала машина. А ведь у него жена и трое детей.