Желанная - стр. 8

Навстречу часто попадались люди. Кто-то одет попроще, кто-то побогаче. Но и те, и другие приветствовали меня поклоном. Судя по тому, как люди вели себя со мной, от них утаили, что меня подозревают в убийстве мужа. Но о самой смерти уже известно. Повсюду печать скорби – на лицах, на черных скатертях, что накрывают столы, на приспущенных знаменах. Скрыть само убийство не удалось, как свекровь не старалась.

Мы прошли длинным коридором с горящими на стенах факелами, через ряд помещений, в одном из которых жарили свинью прямо в камине. И, наконец, прибыли в зал со стульями. Кроме них здесь ничего не было. Внимание привлекало разве что отсутствие одной из стен. Ее заменяли колонны, за которыми был обрыв и море. Этакая средневековая веранда. Только прогуляться по ней совсем не тянуло. Отсутствие перил и ледяной ветер на корню убивали желание полюбоваться видом.

Одиннадцать стульев со спинками выше человеческих голов стояли в ряд по стене напротив колонн. На спинках стульев – синие знамена с изображением медузы. Под рисунком надпись, видимо, девиз. Но я не могу прочитать, недостаточно хорошо знаю язык.

На стульях сидели одиннадцать мужчин в возрасте, перед ними стояла мать убитого. Других свидетелей не было. Меня тоже поставили лицом к заседающим. Суд начался.

Первой взяла слово мать погибшего. Она выступала в качестве прокурора:

– Я – Гунхильда дочь Зигмунда, жена Альфа, мать Вилфреда, Торвальда и Давена, обвиняю Алианну дочь Освальда, жену Вилфреда, мать…, – она все говорила и говорила, перечисляя имена. Исключительно мужские. Складывалось впечатление, что женщин в этом мире не существует. Или они не считаются людьми, достойными упоминания.

Наконец, она перешла к сути:

– В том, что она убила моего старшего сына Вилфреда, тойона этой крепости, главу рода Арвид.

На этом моменте я навострила уши. Вот и раскрылась тайна звания «тойон» – это глава крепости. Похоже, я была женой местного начальника. Ключевое здесь слово «была».

– Она зарезала его во сне, как скотину, – свекровь злобно на меня покосилась. – В то время как он спал и был беззащитен.

Гунхильда ничего не забыла упомянуть: и то, что я была наедине с мужем в спальне, и то, что мои руки испачкались в крови мужа. Уверенность, с которой она обличала меня, не оставляла шансов на помилование. Я видела по лицам судей: они согласны с обвинением.

– Что скажешь на это, женщина? – я не сразу сообразила, что старец в центре обращается ко мне.

– Невиновна, – заявила, выпрямив спину до хруста в позвоночнике.

– Твои оправдания.

– Я любила мужа. Мы много лет прожили в браке, я родила ему сына, – я надеялась, что не ошиблась в предположениях о жизни «прежней меня». Вроде все сходилось. – Муж обеспечивал меня всем, что я пожелаю. Я была хорошей женой. Зачем мне убивать его?

– Но тойон Вилфред, между тем, мертв, – заметил старец. – Как это возможно?

– Кто-то пробрался ночью в нашу спальню и зарезал его, пока я спала рядом. Он нарочно оставил меня в живых, чтобы подозрение пало на меня. Я крепко спала и проснулась, лишь когда закричала служанка. Почему вы не обвиняете ее? Зачем она пришла в спальню?

– Она явилась разбудить тойона, как он велел накануне, – отмахнулась свекровь.

– Может и так, – согласилась я. Спасая себя, подставлять незнакомую девушку не хотелось. Сама как-нибудь выкручусь. – Но она зашла в спальню без препятствий, а значит мог войти и убийца.