Желанная для диктатора - стр. 17
— Мама!
Аришка забегает в кабинет. Радостно размахивает досточкой с выжженными каракулями.
— Доченька, милая, иди сюда.
Хватаю ребенка, прячу за спиной. В ужасе смотрю на Громова.
— А кто этот дядя?
Неукротимый еще мгновенье назад Громов за долю секунды меняет угрожающий тон:
— Я, — и мне и директору видно, насколько сложно даются слова мужчине, — друг. Твой и мамы.
Арише весело. Дочка общительная. Беззаботный ребенок. Она даже представить не может, что за человек непрошибаемой скалой возвышается напротив.
— Как тебя зовут?
— Артём.
Вот это да. Вот это новость. У нас Арине скоро семь лет исполнится, а я только узнаю его имя. Мне лично представиться Громов не соизволил. Хотя я спрашивала. Дочка обнимает меня, щекой прижимается к боку. Стесняется, но выглядывает:
— На! — протягивает поделку Громову.
А меня словно из ведра окатили. На морозе. И босяком пробежаться заставили. Дыхание перехватывает, кожу щиплет.
— Нет, Громов, не приближайся!
Пячусь, осторожно подталкивая дочь к выходу из кабинета. Мужчину будто незримыми цепями сковала моя фраза. Он хочет подойти, но опасается напугать Аришку.
— Вероника, не глупи.
Сейчас мне все равно до директора, что вытаращил глаза и поправляет очки. На учеников и техничку. Даже Викторию не замечаю. В коридоре крепко беру дочь за руку и прямиком направляюсь к лестнице.
— Мама, а почему мы бежим? Дядя плохой?
— Нет, он хороший. Просто нам нужно успеть в отель. Ты же помнишь, что случилось у нас дома? Градусник разбился.
Вихрем спускаемся на первый этаж.
Озираюсь по сторонам, стараясь не показывать своего страха. В гардеробе наспех одеваю дочь. Самой пальто накинуть времени не остается. Забираю чемодан у охранника и тороплюсь на улицу.
От ощущения опасности подташнивает. Изо рта клубами пара вырывается частое дыхание. Противный мелкий дождь портит мою прическу, но я не чувствую холода и нарушаю свои же правила — бегу по лужам и не боюсь промочить ноги. Молюсь, чтобы автобус подъехал как можно скорее.
У ворот школы стоит огромный черный внедорожник. Железная гробина на колесах, полностью тонированная. А раньше Громов ездил на простеньком седане. И дураку понятно, что законным путем на новый автомобиль нереально заработать.
Возможно, если бы Громов остался еще тогда в моей квартире, у нас были бы серьезные отношения. Семья. Мы бы вместе воспитывали дочь. Я работала учительницей, а Громов еще кем-нибудь. Хоть слесарем, но только не криминал. Господи.
Это кошмарно! Я кое-что знаю об этих ублюдках из информации в интернете — у них там целая алмазная империя. Прозрачные камни за бешеные деньги с рудников Якутии, омытые кровью. Такие люди, как Громов, не светятся на камеру, они всегда остаются в тени и лишь успевают менять наемные пешки, как в шахматах. Срубили? Я сделаю следующий ход. Конем.
Неравный бой я затеяла. Переть против Громова все равно что прописать себе программу на самоуничтожение. Но я не сдамся. Не позволю мужчине затянуть нас с дочкой в свой безжалостный мир.
Топчусь с ноги на ногу возле остановки. Аришка удивленно за мной наблюдает. Подрастет, поймет чувства матери.
Из-за угла выезжает автобус. У меня начинает дергаться левый глаз, когда водитель останавливается, чтобы пропустить пешеходов — у меня каждая секундочка на счету.
— Давай быстрее, умоляю…— шепчу тихо, незаметно для дочери. Зубы стучат. Пальцы на руках немеют. Колымага, наконец, доползает до нас. — Вот и славненько! Ариш, проходи вперед.