Желанная для диктатора - стр. 14
Упираюсь локтями в стол, стискиваю пальцы в замок, набираю воздуха в легкие.
— Ну что ж, перейдем к главному… — Успеваю проговорить, но меня перебивает стук в дверь. Окидываю взглядом присутствующих. Вроде все собрались. — Войдите.
Белая дверь распахивается, и я замираю. И не дышу вовсе. Перестаю чувствовать тело, душу и мир вокруг. Он рушится по крупицам. Распадается в прах. Стихают все голоса и шорохи. Я снова под взглядом холодных, как арктический холод, глаз. Они въедаются в меня, будто просвечивают насквозь.
— Вы кто?!— громкий вопль Виктории заставляет очнуться.
Я вздрагиваю.
— Отец Арины Фортуна.
Скриплю зубами. Абсолютно все присутствующие в курсе, что я мать-одиночка. Щеки краснеют от жгучего стыда, я растерянно оглядываю родителей.
До первого шага Громова повисает неловкая пауза. Он по-прежнему безупречен. Сильный. Жесткий. Как и семь лет назад. В нашу первую и единственную ночь. С годами стал еще крупнее. Черты лица огрубели, и скулы теперь очерчивает щетина.
Мужчина в позиции правителя невозмутимо прикрывает за собой дверь. Плевать он хотел на мое негодование, а на посторонних — тем более. Проходит дальше по кабинету и как истинный двоечник усаживается за последнюю парту.
При других обстоятельствах я бы тут же сорвалась с места и бежала куда глаза глядят. Но у нас родительское собрание, ошибки исключены. А я ипотечница, я не могу потерять работу.
Поджимаю губы, утыкаюсь в листочек с подготовленной речью. Стараюсь держаться гордо, но всем прекрасно видно, как полыхают мои уши, потеет лоб. Коллективное молчание угнетает.
Виктория рядом суетится, места себе не находит. Нерасторопно приподнимается, через парту тянется к моему столу, шепчет:
— Я вспомнила его. Он страшный человек. Не волнуйся, ща мужу позвоню, Фархад защитит…
— Нет. Не нужно. — Осекаю. — Все хорошо, Вик, продолжаем собрание.
Разборок мне еще не хватало. Директор узнает — три шкуры спустит. Не то чтобы я так тряслась за эту должность, просто в городе реальная напряженность с работой.
Выпрямляю спину, пальцами сминаю края бумажки. Вообще, от природы голос у меня низкий. Если совсем польстить, то искушенный. Но сейчас моя гортань сжимается в спазме. Отвратительно искажается голос:
— Товарищи! — Господи, Фортуна, ну какие товарищи? — Мне нужны ваши деньги. Нет, не так, нужно собрать денежки…— говорю совсем не то, что наметила.
— На пластиковые окна в классе. Верно?
Хриплый тон с задней парты сразу привлекает к себе всеобщее внимание. Громов с каменным выражением лица расстегнул свой черный пиджак и намеревается прожечь во мне дыру едким пристальным взглядом. Ухмыляется. Сбивчиво выпускаю ртом воздух, влажными пальцами надрываю край листочка.
— А вы хотите совершить благотворительный жест? Проспонсировать?
— Почему нет? Я создам все условия для комфортного обучения моей дочери. Для комфорта моей женщины.
Вот если бы сейчас земля разверзлась подо мной, и сам Сатана пригласил на чашечку раскаленного железа, не раздумывая согласилась бы. Лишь бы не видеть посторонних физиономий. Как они удивленно пялятся, будто я инопланетянка или эдакая негодница. Врунья. Скрывала тут ото всех свое положение, на жалость давила, а у самой мужик богатый. Целых три окна готов проплатить!
— Мы собираемся с детьми в кукольный театр…