Желание верить - стр. 22

– А если ты снова уйдешь? – спросил мужчина.

– Не думаю, что это из-за нас, – улыбнулась женщина. Кровать предательски скрипнула. Солнечный луч ослепил глаза. – Ой!

– Что с тобой? – спросил мужчина.

– Ничего, – женщина поцеловала его.

– Все это похоже на игру, – сказал мужчина.

– Вся эта зима похожа на игру, – сказала женщина.

– Я имею в виду нас.

– Это был очень хороший год.

– Так ты останешься со мной?

– Если только реки не покроются льдом ежесекундно…

А где-то высоко на небе два влюбленных бога в крылатой колеснице обнимали друг друга под нескончаемое пение купидонов.

– Посмотри, что мы сделали! – говорила она.

– Всего лишь растопили лед, – говорил он.

– Нам нужно расстаться, – настаивала она.

– Лишь пять минут, – настаивал он.

– Всего до лета, – шептала она.

– Так много правил, – шептал он…

И замерзали реки…

Канувшие в века времена инквизиции, чинимых церковью гонений и охоты на ведьм…

Затянутый в красную кожу потертый дневник. Серые страницы дорогой бумаги. Ровные правильные буквы плывут перед глазами чернильными строчками, повествуя о мыслях и отрывках из жизни написавшего их человека…

Я смотрю на него и понимаю, что не могу больше следовать своей вере, своему долгу. Он открыл мне глаза, показал мир с другой стороны, нежели я привыкла смотреть на него. Я не могу следовать за ним, но я могу попытаться исправить ошибки, заблуждения, которые вели нас, заставляя чинить то, за что потомки, возможно, проклянут нас. Я должна поговорить с Люцием, должна все объяснить ему. Он мудрый, он сможет понять.

Почему Люций отказался принять меня? Его наместник сказал, что его нет, но я знаю, что это не так. Я шла по улицам города и слышала, как люди выказывают недовольство политикой церкви. Пока они делают это шепотом, оглядываясь за спину. Я видела, как плачет женщина, держа на руках больного ребенка, стоя возле опечатанных крестом дверей дома лекаря-еретика, а проходящие мимо люди смущенно отводят глаза. На рынке продавцы специй прячут свой товар, поверив в необоснованные слухи о том, что эти травы запрещены церковью. Уличные труппы сворачивают повозки, отменяя представления.

До казни Бериллия осталось два дня. Я прошу охранника оставить меня с ним наедине. Жду, когда за спиной закроется железная дверь. Его карие глаза кажутся мне в полумраке почти черными. Он может ненавидеть меня. Он должен ненавидеть меня.

У меня трясутся руки и бешено колотится сердце. Я не смогла позволить сжечь книги Бериллия. Я выкрала их. Они должны служить людям, а не греть им руки своим погребальным костром.

Люций снова отказался принять меня. Всю ночь я думала о том, что скажу ему. Бессонница заставила меня открыть одну из книг Бериллия и прочесть. Не могу отделаться от ощущения, что это он прочел мне ее вслух. Я видела его лицо, глаза, слышала его голос. Его устами говорит мудрость, а не дьявольский соблазн. Я чувствую, что должна увидеть его еще раз, встретиться с ним взглядом, попросить прощения.

Наша жизнь не принадлежит нам. Наша вина лишь в том, что мы пытаемся служить во благо людей. Я повторяю эти строки снова и снова. Что это? Его прощение или проклятие? Когда я впервые увидела его, он сказал, что служит во благо людей. Теперь он сказал это о нас. Я стала частью него. Зачем я выкрала его книги? Лишь в его руках эти знания обретают силу. Кто как не он должен владеть ими? Кому как не ему я смогу передать их, зная, что он использует полученные знания во благо?