Желание - стр. 75
– «Империя наносит ответный удар»? – с удивлением спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
– Этот фильм не зря считается классикой. – Он кивком показывает на поднос, к которому я еще не притронулась. – Поешь. Это тебе необходимо.
Словно в ответ на его слова, у меня опять урчит в животе. И я делаю, как он предлагает, и откусываю кусок горячего сэндвича с сыром. Затем спрашиваю:
– А что именно ты смотрел на Ю-Тубе? Кулинарное шоу Гордона Рэмзи?
– Мы, британцы, должны держаться вместе. – Он настороженно смотрит на меня. – А что? Сэндвич невкусный?
– Напротив, он великолепен. – Я откусываю еще один кусок и едва не стону от восторга. – Возможно, это самая вкусная вещь, которую я ела с тех пор, как… – Я осекаюсь, вдруг осознав, что собиралась сказать. – С тех пор, как погибла моя мать.
Видимо, Хадсон это понимает и потому оставляет эту тему. И, прислонившись к стене, кивком указывает на экран.
– Это одна из моих любимых частей.
– Из-за снега? – спрашиваю я, потому что очень, очень давно не видела этот фильм.
Он холодно смотрит на меня.
– Да, потому что в моей жизни это такое редкое явление, что я испытываю потребность наслаждаться им, наблюдая его на экране.
– Надо же. – Я гримасничаю. – Кто помочился в твой стаканчик с кровью?
Какое-то время он пристально глядит на меня, затем говорит:
– Я понятия не имею, что это может значить. И я уверен, что не хочу этого знать.
– Это просто такое смешное выражение. Знаешь, когда кто-то злится на людей без причины, ему говорят: «Кто помочился в твои кукурузные хлопья?» Но ты не ешь кукурузных хлопьев, так что… – Я вздыхаю. – Я только порчу все, не так ли?
– Ну, может быть, чуть-чуть. – Он качает головой. – Люди такие странные.
– Извини, но то же самое можно сказать и о вампирах.
Он делает вид, будто оскорблен в лучших чувствах.
– Вампиры совершенно нормальны, чего и вам желаем.
– Ага, как же. Как будто мы только что не побывали у вампирши, которая сливала в ведра кровь людей. А теперь ты собираешься доставать меня из-за того, что я неудачно выразилась?
– Да, сливание крови – это жуть. – Он содрогается. – Сам я предпочитаю пить из… – Он застывает, как будто он только что осознал, что он говорит и кому. И изображает очень, очень, очень большой интерес к тому, что происходит на экране.
Ну нет, я не позволю ему так легко отделаться, тем более что вампиров чертовски трудно заставить говорить о том, чем они питаются… во всяком случае, это всегда было трудно для меня.
– Значит, тебе нравится пить кровь… непосредственно?
Он смотрит на меня, как будто думает о том, что стоит, а чего не стоит мне говорить, затем пожимает плечами.
– Тебе же нравится есть горячую пищу, не так ли?
– А, ну да. Конечно. – До меня не доходит, что я глажу чувствительную кожу своего горла, пока я не замечаю, что Хадсон смотрит на мои пальцы взглядом, который не имеет никакого отношения к еде и в котором читается нечто такое, о чем мы оба не говорим. Совсем.
Этот взгляд заставляет меня заерзать, и на секунду у меня мелькает мысль: интересно, каково это – почувствовать его клыки на моей коже? Я смущаюсь, избегаю смотреть на него и стараюсь выкинуть эти мысли из головы.
Следующие несколько минут мы молча смотрим фильм, но теперь в воздухе разлито напряжение, наводящее меня на разные мысли – включая мысль о том, что мы с Хадсоном сопряжены.