Желание - стр. 5
Или что-то серьезное, не пришлось добавлять доктору Кессель.
Несмотря на то что Мэгги понадобилось пять ночей, чтобы добиться желаемого эффекта, необработанными файлами она осталась довольна. Предстояло еще тщательно обработать снимки на стадии цифрового постпроизводства – подлинное искусство фотографии в наши дни почти всегда проявляется на этом этапе, – но она уже знала, что результат окажется потрясающим. А пока, стараясь не слишком беспокоиться, она записалась к доктору Снехалю Кхатри, дерматологу из Верхнего Ист-Сайда, назначив прием через четыре дня после своего возвращения в город.
Биопсию пятна взяли в начале июля 2016 года, затем ее отправили на дополнительные обследования. Позднее в том же месяце она прошла ПЭТ и МРТ в Мемориальном центре Слоуна-Кеттеринга. Когда пришли результаты, доктор Кхатри усадил ее в смотровой и спокойно и серьезно сообщил, что у нее четвертая стадия меланомы. В тот же день ее познакомили с онкологом Лесли Бродиган – ее лечащим врачом. После этих встреч Мэгги сама начала искать информацию в Интернете. Несмотря на объяснения доктора Бродиган, что общая статистика мало что значит, когда речь заходит о прогнозировании результатов для конкретного пациента, Мэгги не могла не обратить внимание на цифры. Ей стало известно, что среди тех, у кого меланома была выявлена на четвертой стадии, выживаемость по прошествии пяти лет составила менее пятнадцати процентов.
В состоянии шока и неверия на следующий день Мэгги записала свое первое «онковидео».
На втором приеме доктор Бродиган, деятельная голубоглазая блондинка, живая иллюстрация к выражению «крепкое здоровье», вновь разъяснила ей особенности ее состояния, поскольку в первый раз этот процесс настолько ошеломил Мэгги, что слова врача она запомнила лишь обрывочно. По сути дела, четвертая стадия меланомы означала, что рак дал метастазы не только в отдаленных лимфоузлах, но и в некоторых других органах, в ее случае – в печени и в желудке. МРТ и ПЭТ выявили рост раковых опухолей, вторгающихся в более здоровые части ее тела подобно армии муравьев, набросившихся на еду на столе для пикника.
Одним словом, следующие три с половиной года прошли в тумане лечения и восстановления, с редкими вспышками надежды, озаряющими темные туннели тревоги. Мэгги перенесла операцию по удалению пораженных лимфатических узлов и метастазов из желудка и печени. За операцией последовало облучение – оно оказалось мучительным, от него кожа кое-где чернела, и оставались отталкивающего вида шрамы в дополнение к полученным после операций. Мэгги узнала также, что существуют разные виды меланомы, в том числе и на четвертой стадии, поэтому применяются разные виды терапии. В ее случае это означало иммунотерапию, которая, по-видимому, действовала в течение пары лет, пока наконец не перестала. Затем, в прошлом апреле, она приступила к химиотерапии и продолжала ее несколько месяцев подряд, ненавидя за то, какие ощущения она у нее вызывала, но убеждая себя, что такое лечение обязано быть эффективным. Ну разве может оно не подействовать, рассуждала она, если, похоже, все остальное в ней уже почти убило? В те дни она едва узнавала себя в зеркале. Еда почти всегда горчила или казалась слишком соленой, поэтому есть было трудно, и Мэгги, и без того миниатюрная, потеряла больше девяти килограммов. Ее миндалевидные карие глаза теперь выглядели запавшими и слишком огромными, выделяясь над обострившимися скулами, лицо больше напоминало череп, обтянутый кожей. Она постоянно мерзла и носила теплые свитера даже у себя в квартире с работающим на полную мощность отоплением. Лишившись всех своих темно-каштановых волос, она наблюдала, как те медленно отрастают – но местами, сделавшись более светлыми и тонкими, как у младенца; приходилось все время носить платок или шапку. Жилистая тощая шея смотрелась так жалко, что она куталась в шарфы и избегала зеркал, чтобы лишний раз не взглянуть на свое отражение даже мельком.