Желание или защита - стр. 9
От кислого привкуса во рту у меня сводит живот. Молодежный хоккей был моей опорой в детстве, это дело меня мотивировало и подбадривало. Но это место также навевает плохие воспоминания о детстве, например, о том, как моя мама ушла, а отец после этого сдался. Я вспоминаю поздние вечера после тренировок, когда папа не приходил и тренеры по очереди отвозили меня домой. До тех пор, пока кто‐то не вызвал службу опеки. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, желая прогнать все неприятные воспоминания, чтобы сосредоточиться на этой дурацкой подработке помощником тренера.
Нужно сделать все, чтобы вернуться на лед. Этим я и займусь.
– Извините, мистер Андерсон. Мы постараемся вам не мешать, – дрожащим голосом отвечает фотограф. Он словно волнуется.
Я выдыхаю с усмешкой, но веселья в ней нет. Мы входим в большую комнату со скамейками, на которых сидят люди, чтобы надеть экипировку и зашнуровать коньки. Светловолосый мужчина, вероятно, ненамного старше меня, врывается в дверь, которая, должно быть, ведет на один из катков. Он уже одет в форму тренера – темно‐синие штаны и куртку с эмблемой команды на груди (на которой, к моему сожалению, изображен вомбат, держащий клюшку), а для защиты на нем хоккейный шлем. И, конечно же, коньки.
– Митч Андерсон. – Он широко мне улыбается. – Очень рад знакомству. Дети ждут не дождутся тренировки с вами!
В ответ я киваю, не зная, что ответить, ведь я не хочу быть здесь.
– Я Аарон. – Он протягивает мне руку, но вскоре осознает, что на нем все еще надеты толстые хоккейные перчатки. Он снимает одну, смеясь.
Мы пожимаем друг другу руки. Он уже знает, как меня зовут, так что я просто стараюсь дружелюбно хмыкнуть.
– Да уж, вы не разговорчивый! – Он вновь смеется.
Видимо, Аарон часто смеется. Это бесит.
– Ваша форма в раздевалке. – Он указывает куда‐то в левый угол. – Дам вам время на подготовку. Увидимся на льду.
Я успеваю забежать в раздевалку и быстро переодеться. Теперь я одет в ту же форму с придурковатым вомбатом, что и Аарон. Конечно, она далека по качеству от формы НХЛ, но бывало и хуже. Вышитый на груди вомбат жесткий и неприятный к телу. Кто вообще выбрал вомбата в качестве талисмана? Почему не что‐нибудь устрашающее… например, дракон. Хорошо хоть у меня свои коньки, а то Аарон, наверное, подарил бы мне коньки с вомбатами. Макс и фотограф делают несколько снимков, где я стою перед баннером «Вашингтон Вомбатс». Затем я выхожу на арену.
Игнорируя зевак‐родителей, наверняка снимающих меня на телефон, я подъезжаю к центру катка, где собралась вся команда. В сообщении Макса было сказано, что детям от восьми до тринадцати лет. В толпе я вижу даже пару девочек, их косы и хвостики выглядывают из‐под шлемов.
Аарон стоит на одном колене и разговаривает с детьми. Увидев меня, он улыбается.
– А вот и наш новый помощник тренера! – Он поднимается. – Вомбаты, давайте поприветствуем нового тренера как настоящие хоккеисты!
Дети бьют клюшками об лед и смеются. Все, кроме одного мальчишки, который стоит позади всех и, как я понимаю, раздражен происходящим.
– Вау, спасибо, – я пытаюсь выдать дружелюбную улыбку. – Надеюсь, мы… Эм… – Я делаю паузу. Красиво говорить – это не мое. Да и с детьми я не лажу. И вообще, какая получится ободряющая речь без парочки ругательств? – Надеюсь, мы… подружимся.