Ждать ли добрых вестей? - стр. 23

Реджи вытирала поддон в сушилке и тут заметила, как на дальнем краю поля что-то шевелится. Солнце сегодня и носу не казало, не разглядишь в такой дали, одни размытые силуэты. Не лошадь – не лошадиный сегодня день, их загадочные жизни протекали не здесь. Кто-то, что-то – просто черное пятно – трусило вдоль изгороди. Реджи глянула на собаку – может, собачьи инстинкты что-нибудь подскажут, – но Сейди стоически сидела на полу подле детки, а тот запихивал в рот ее хвост.

– Нет уж, мистер, так не пойдет, – сказала Реджи, мягко высвободила из детского кулачка клок шерсти и взяла детку на руки.

Подошла с ним к окну, но смотреть больше было не на что. Детка вцепился ей в волосы – волосы он драл ужасно.

– Атавистический инстинкт, я так думаю, – говорила доктор Траппер. – С тех времен, когда я скакала бы по деревьям, а он бы цеплялся за мою шерсть что было сил.

Только вообразить, как доктор Траппер, такая ухоженная, в черном рабочем костюме, скачет по деревьям, – обхохочешься. Слово «атавистический» Реджи пришлось проверять по словарю. Повода употребить его пока не представилось. Реджи как раз читала букву «а», так что слово прекрасно встроилось в ее программу расширения лексикона.

В последнее время Реджи завела привычку все дольше и дольше задерживаться у Трапперов, а мистер Траппер между тем отсутствовал все чаще и чаще.

– Он что-то затевает, какое-то новое предприятие, – бодро поясняла доктор Траппер. Похоже, она радовалась, что Реджи не уезжает. Вдруг взглядывала в окно и говорила: – Господи, Реджи, темно-то как, тебе же домой пора, – но потом прибавляла: – Ненавижу эту мерзкую погоду. Может, еще чаю? – Или: – Останься поужинать, а потом я тебя отвезу.

Реджи надеялась, что в один прекрасный день доктор Траппер скажет: «Зачем тебе домой? Переезжай к нам», и они станут настоящей семьей: доктор Траппер, Реджи, детка и собака. («Нил» в эти грезы о семейной жизни как-то не вписывался.)

В один из таких вечеров, когда доктор Траппер и Реджи купали детку, à propos (еще одно новое слово) вообще ничего, доктор Траппер повернулась к Реджи и сказала:

– Ты ведь знаешь, что правил нет, – а Реджи сказала:

– Правда? – потому что с ходу могла выдать целую сотню – резать виноградины напополам, надевать шапочку, когда плаваешь, не говоря уж о сортировке мусора для последующей переработки. В отличие от мисс Макдональд, доктор Траппер относилась к переработке мусора очень серьезно.

Но доктор Траппер сказала:

– Нет, не таких правил. Как проживать жизнь – таких. Нет шаблона, нет плана жизни. Никто не смотрит, правильно ли мы поступаем, нет никакого «правильно», мы сами все придумываем по ходу дела.

О чем она толкует? Реджи не совсем поняла. Ее отвлекал детка – он бухтел и плескался, точно полоумное морское чудо-юдо.

– Реджи, надо помнить одну вещь: важнее всего любовь. Понимаешь?

Ну, это нормально – чуток в духе Ричарда Кёртиса[34], но ничего.

– Яснее некуда, доктор Т., – ответила Реджи и взяла с батареи нагретое полотенце.

Доктор Траппер вынула детку из воды – детка был скользкий, хуже рыбы, – и Реджи его закутала.

– «Зная: когда погаснет свет, Любовь остается сиять», – сказала доктор Траппер. – Красиво, да? Это Элизабет Барретт Браунинг написала своей собаке.

– Флашу, – сказала Реджи. – Вирджиния Вулф о нем книжку сочинила