Жажда. Темная вода - стр. 22

Фонарь замолчал, подбирая дальнейшие слова и ожидая реакции сталкера.

– И что?

Фонарь надул щеки и с виной в голосе заговорил:

– Мужик налетел на меня с монтировкой, я отреагировал как смог. Не подставлять же башку под железку, правда? Все так быстро произошло, один удар и все… Так бы любой поступил на моем месте.

– Убил?

Фонарь уронил тяжелый подбородок на грудь, словно провинившийся в воровстве конфет ребенок.

– Метил ему в плечо, он дернулся – попал в сердце.

Кобальт не мог собрать мысли в кучу. Слишком много событий для одного дня. Дружинники, летучая тварь, Батя, Витька и теперь этот еще…

– А мне зачем все это говоришь? – спросил он. – Иди, Бате докладывай.

– Ты знаешь правило: если убежище жилое – не трогаем. А мы еще и человека убили. Батя будет в ярости.

– Скажи, это была самооборона. Сейчас уже ничего не поделаешь. Улов хороший, нормально заработаем на продаже. Так что забудь и наслаждайся.

Кобальт собрался уйти, но Фонарь, сделав шаг в сторону, перекрыл ему дорогу, нервно покусывая распухшую нижнюю губу.

– Это еще не все.

Они поднялись на третий этаж, в школу. На часах уже десять вечера, поэтому кроме напарника Фонаря – узколобого, но надежного, как скала, простака Барни, здесь никого не было.

– Вот, – Фонарь указал на сидевшего за столом с игрушками мальчишку лет десяти.

Поймав на себе смущенный взгляд Кобальта, Барни неуверенно пожал плечами и пробубнил:

– Не могли же мы его там оставить.

Мальчик внимательно посмотрел на Кобальта, на его лице не отражалось ни толики страха – скорее живой недюжинный интерес.

– Здравствуйте, я Локус Алмазов, – мальчик непринужденно улыбнулся. – А вы?

– Привет. Дмитр… то есть Кобальт.

Что это на него нашло? Растерянность при виде обычного мальчишки?

– Очень приятно познакомится, Кобальт. Вы тоже сталкер, это здорово. Мне нравятся сталкеры. Смотрите, я вас нарисовал.

– Он того, походу, – шепнул на ухо Фонарь. – Отсталый. Это и понятно, всю жизнь в убежище прожил.

– Ясно, – Кобальт вздохнул. – Кто – нибудь еще знает?

– Никому не говорили, – в унисон ответили сталкеры.

– Что нам делать – то? – спросил следом Барни. – Я уже полдня тут с ним сижу. Жрать хочу.

– А я причем? – возмутился Кобальт. – Вы наворотили, а я теперь должен разгребать?

– У тебя жена школой заведует и детишек по семьям распределяет. Может, возьмет его кто? – предложил Фонарь.

– Ты и ее решил впутать?

– Коб, ну помоги, христом богом прошу, – взмолился Фонарь. – Накосячили мы.

Кобальт оглядел двух растерянных коллег, напоминавших нашкодивших малышей. И почему, когда что – то происходит, они идут к нему, а не к Бате, кто и должен решать эти проблемы? Хотел бы Кобальт копаться в чужом дерьме, занял бы должность заместителя, но ему этого не нужно – своего столько, что век не разгрести. Надоело…

Пусть они все к чертям от него отстанут!

– Ладно, блин, – Кобальт покосился на мальчишку. Взгляд у того был нездоровый, какой – то излишне доброжелательный и легкомысленный. А у него, между прочим, отца убили, и мальчик не мог этого не знать. Кобальту доводилось видеть людей, просидевших многие годы под землей, и первая их реакция после выхода на поверхность сильно далека от той, что он видит сейчас, – он утянул Фонаря в соседнюю комнату, где располагался склад с игрушками. – Нельзя его к другим детям. Как его отец воспитывал – непонятно. Может пацан вообще не приспособлен к жизни с другими детьми. Его надо изолировать пока и поискать родственников.