Жажда лазурного дракона - стр. 29
– Что за траурные лица? – нахмурился мужчина, оглядывая сидящих в тишине сотрапезников. – Враг захватил наш дом, поубивал защитников и надругался над женщинами? Не рады мне?
– Рады, господин, – Исолия оторвалась от еды и подняла злые глаза на пасынка. – Ждем тебя давно. Ящерица, которую ты приволок, видимо, больна какой-то гадостью. Гадаем, успели ли заразиться…
– Где Каяра? – Кайтаран подскочил к мачехе и уставился ей в глаза.– И что произошло?
– В спальне, – невозмутимо пояснила женщина. – А что произошло, мы и сами не отказались бы узнать.
Кайтаран издал похожий на рык звук и повернул в сторону комнаты.
– Оставайся тут, поешь, – приказал он собравшемуся вслед Борину.
– Я смогу помочь, господин… – осторожно заметил тот.
– Позову, если понадобится, – отрезал правитель и ускорился.
Сердце ухало в груди тяжелым обухом о землю. Зря отпустил ее с этим неумехой! С кем они столкнулись там, в Долине? Надо бы найти Тамала, выспросить, что случилось. Добежал до заветной двери, толкнул и почти ввалился в комнату.
Каяра лежала на кровати и холодными глазами смотрела в пустоту. Волосы в беспорядке рассыпались по покрывалу, брови сошлись в одну линию, губы сжались от напряжения, а руки застыли в неестественной позе. Казалось, жрица не человек вовсе, а так, восковое чучело, что упало с высоты и сломалось.
Кайтаран зажмурился и глухо застонал. Глупец! Как он мог упустить из виду? Идиот! Почему не сказал ей? Потер лицо ладонями. Ошейник, что он надел на Каяру, – вещь древняя и очень могущественная. Мать рассказывала: артефакт подарила ей бабка, а той он достался от дальней старой родственницы. Поговаривали, его сделали, чтобы усмирить принявшего образ дракона небожителя, и артефакт не только хранил в себе остатки божественной силы, но и не терпел, когда его часто беспокоили. Жаль, Каяра этого не знала.
Подошел ближе и наклонился к жрице. Вгляделся в застывшие глаза. Прищурился. Так и есть, где-то в глубине еще теплилась жизнь. Подхватил Каяру на руки и усадил на пол, оперев безвольное тело на кровать. Погладил ошейник. Закрыл глаза и мысленно потянулся к разуму артефакта.
«Как господин твой, повелеваю: отдай тебе не принадлежащее!»
Ошейник словно извернулся ужом, делая вид, что не понял приказа. Кайтаран сжал его сильнее, набрал в грудь побольше воздуха и обратился к браслету. В конце концов, он уже одолел побрякушку однажды, покорится она и в этот раз.
Запястье обожгло теплом могучего камня, сознание прошило колючим ветром, а браслет, повинуясь приказу господина, выстроил магическую сеть и потянулся ею к ошейнику. Опутал, как паук случайно угодившую в ловушку муху, и, будто соки из жертвы, принялся высасывать из ошейника жизнь. Тот скрипнул и ослабил хватку.
«Признаю власть твою, господин мой…» – отозвалось у Кайтарана в голове.
Каяра застонала. Правитель взял ее лицо в ладони и заглянул в глаза. Прищурился и тяжело проглотил слюну. На него смотрела не жрица. Нет. В ее ромбовидных зрачках человек даже не угадывался, только зверь, древний как мирозданье и безжалостный как ветер с моря в морозный день.
– Кая… – мягко позвал мужчина и, запустив ладонь в шевелюру, осторожно коснулся губами ее губ.
Драконица не ответила на поцелуй. Моргнула: медленно и четко, точно тритон. Кайтаран снова упрекнул себя, на этот раз за то, что недодал ей ласки. Будь связь между ними крепче, вызволил бы ее человеческую сущность без труда. А сейчас остается только снять ошейник, тогда Каяра либо завершит превращение, либо умрет, как всякий оборотень, застывший надолго в промежуточном состоянии.