Жатва - стр. 25
– Я не уверена, – она помялась, будто решаясь, – но думаю, я её вспомню, если увижу опять.
– Доктор! – Сержант Тадовски окликнул белую тень, бродившую по коридору.
Тень обернулась и пошла к ним.
– Я бы хотел взглянуть на одну пациентку, вам привезли её днём, нашли сегодня в лесу, – посмотрел он в блокнот. – Девушка, лет двадцати, без документов.
– А, – понял доктор, – думаю, у вас не получится её допросить, она ещё не очнулась.
– Нам бы только на неё посмотреть.
Глава 9
– Аманда…
Она слышала своё имя откуда-то издали, будто далёким эхом, невнятным отголоском доносились до неё эти шесть букв.
А-м-а-н-д-а.
Это её зовут.
Она стояла, опёршись о ручку двери палаты, и не могла пошевелиться.
– С вами всё в порядке? Вы знаете эту девушку?
Эбигейл лежала в кровати, к её тонкой перебинтованной руке подходила прозрачная трубка, через которую по узким стенкам проходило лекарство.
– Девушка, по-видимому, упала и ударилась головой, – предположил сержант, доктор, что стоял рядом, кивнул.
– У пациентки открытая рана в височной области и гематомы, – подтвердил он.
Сержант посмотрел на Аманду, ожидая хоть какого ответа, но она лишь молчала.
– Если вы обознались, ничего страшного, – попытался утешить он.
Нет, она не обозналась, она не могла её ни с кем спутать, будь ей хоть восемь, хоть двадцать лет. Те же пухлые щёки, тот же вздёрнутый носик, те же губы, будто у куклы, небольшие, но пухлые, как у её отца.
– Эбигейл, – еле слышно сказала она.
– Что, простите? – не расслышал её полицейский.
Аманда сделала шаг вперёд, потом второй, схватилась за руку Тадовски, когда перестала чувствовать ноги, и пошла к кровати, уже держась за него.
– Подходить мы не разрешаем, пациент ещё спит, – сказал врач.
– Аманда, не надо, – придержал её руку сержант.
– Эбигейл, – сказала она уже громче.
– Кто? – Полицейский подумал, что не расслышал.
– Эбигейл! – закричала она. – Малышка, это ты? Ты жива! Мы нашли её! – смотрела она сумасшедшим взглядом на полицейского, тот же смотрел на врача.
– Вы знаете, кто это? – удивился доктор.
Сержант что-то шепнул тому быстро на ухо.
– А, – понял он, – посттравматический синдром.
– Аманда, нам пора, – Тадовски взял её нежно под локоть, – здесь нельзя шуметь.
Доктор кивнул.
– Это моя дочь, – перешла она на нервный шёпот, но слова обрывались слезами, она задыхалась, пытаясь хоть что-то сказать, но уже и сама ничего не понимала.
Доктор с Тадовски вывели её за дверь.
– Это она, она, – твердила Аманда, не понимая сама, как это может быть.
– Аманда, посмотрите на меня, – обхватил её плечи сержант, – вашей дочери восемь лет, а этой девушке значительно больше, может, она чем-то похожа, но она не ваша дочь.
– Не моя?
– Нет, не ваша. Мне очень жаль…
Аманда посмотрела на сержанта с прищуром, улыбнулась какой-то неспокойной улыбкой, оттолкнула его и опять побежала к двери.
– Эби! – кричала она. – Эби, я здесь!
Доктор и полицейский побежали следом, схватили её под руки, врач закрыл палату ногой, медсестра прибежала на крик. Аманда не вырывалась, последние силы бросив на этот рывок, она уже обессиленным телом повисла у них на руках.
Весь следующий день перед ней ходили нечёткие тени, безликие силуэты незнакомых людей. Они говорили ей что-то, их голоса, как и лица, двоились, и от этого жуткого эха голова болела сильней. Она морщилась, они уходили, дабы вернуться опять, теперь уже в белых халатах. Теперь она видит их чётче, они что-то ей говорят: