Жатва I. Жертва - стр. 5

- Она, - тот кивнул в мою сторону.

«Четыре».

- Стелла, что с оперблоком? – спросил хирург.

- Я не знаю! Сигнал подала, а что они там организуют...

- Пусть одна медсестра размоется и откроет плановый блок.

Хирург отошел от стола и обратил взор на электронную панель сканера:

- Кто сканировал?

- Я, - прозвучал мой голос.

- Параметры неверно ввела. Легкие и сердце практически не визуализируются.

- Я с этим сканером в первый раз работаю, - оправдывалась я.

- Ты не ввела корректировку на возможные повреждения грудной клетки!

А вот это называется «здрасьте!» Я хотела было слово в свою защиту сказать, но меня опередил протяжный звуковой сигнал кардиомонитора.

- Остановка! – огласил реаниматолог. – Качайте!

«Три».

Хирург скрестил ладони и начал непрямой массаж сердца.

- Не «пробиваешь»! – прокомментировал реаниматолог. – «Выброса» практически нет.

- И вряд ли будет, если там тампонада, - ответил хирург.

- Крови в перикарде вроде бы не было… - заметила я.

- Откуда тебе знать, если сердца на сканах практически не видно? – заявил хирург.

«Два».

- Я пропунктирую перикард, и если…

- Тут и прямой массаж сердца вряд ли спасет! Нужно было параметры сканирования корректно вводить. У нее все признаки тампонады. Если бы ты ввела поправки на травму грудной клетки – увидела бы сердце. А увидела бы сердце, сейчас бы не гадала: вскрывать тебе грудную клетку этому полутрупу или оставить ее в покое.

- Вскрывайте, - едва слышно произнесла я.

- Сама вскрывай, если хочешь, - хмыкнул хирург.

Я решилась на это не ради женщины, лежащей на столе. Ей уже было все равно, точно так же, как и будет. Я сделала это для парня, ревущего в холле, ведь если эта женщина останется жива, пусть даже и в форме «овоща», он «пойдет» по статье «тяжкие телесные», а если она умрет – «убийство».

«Один».

- Открывайте набор для срединной торакотомии, - попросила я.

- Упертая, – покачал головой хирург.

«Ноль».

- Время смерти – восемь сорок две, - огласил хирург, убирая мою окровавленную ладонь с сердца женщины.

«Мои потери» пополнились новым именем, хотя, я даже не знала, как ее зовут. «Неизвестная в первый рабочий день», наверное, так я назову ее. Хотя, какая разница, если лицо навсегда останется в памяти?

Я отошла от стола и сняла с рук перчатки.

- Она умерла еще до того, как ты вскрыла ей грудную клетку, - произнес хирург.

- Кровь в перикарде была, - я покачала головой. – Если бы я ввела параметры корректировки…

- Пропунктировала бы сначала, а потом все равно бы вскрыла грудную клетку и потеряла ее. С такими травмами выживают единицы. Сегодня не ее день.

- И не мой, - прошептала я и вышла в коридор.

Здесь столпились люди. Откуда все они взялись? Врачи и медсестры молча расступались, уступая мне дорогу. Я стянула с себя окровавленный халат, обернулась и метнула его в ведро.

- Кто это? – шептались за спиной.

- Не знаю. Никогда раньше ее не видел.

- Она грудную клетку женщине вскрыла.

- Она?

- Эй, ты! – окликнул меня хирург.

Я остановилась и обернулась:

- Да?

Он выбросил халат в то же ведро, что и я, и махнул мне рукой:

- Иди за мной.

- Куда? – не поняла я.

- В перевязочную.

- Зачем?

Хирург поморщился:

- Слишком много вопросов задаешь.

- Там вещи мои остались.

- Потом заберешь.

Я пожала плечами и последовала за хирургом. Он завел меня в просторную перевязочную. Интересно, для чего?