Жатва I. Жертва - стр. 28

- Все хорошо, спасибо.

- Вы перевязали свою рану?

И тут я вспомнила, что у меня есть рана на спине и что она, вообще-то, ноет весь день.

- Потом перевяжу.

- Пойдемте со мной, - очень тихо произнес Одьен и прикоснулся к моей руке, сжимая ладонь пальцами.

У меня чуть ноги не подкосились. Он не прикасался ко мне, он сжимал мою руку так сильно, словно имел на это полное право, и потянул меня следом за собой так резко, будто не хотел принимать никаких возражений на этот счет. Это было неправильно! Неподобающе! Но именно в этом властном хвате его пальцев я ощутила столько заботы, что остальные причины выдернуть ладонь потеряли всякий смысл.

Он завел меня в перевязочную и закрыл за нами дверь на замок. Когда я поняла, что он пытается разжать пальцы в то время, как я продолжаю их сжимать, незаметно одергивать руку было уже поздно. Ощущая, как под его пытливым взглядом кровь приливает к щекам, я отпустила его ладонь и тихо извинилась.

- Покажите мне повязку, - спокойно произнес Одьен, приподнимая край моей рубашки.

Руки потянулись к спине и вновь задели его пальцы.

- Наверное, вам лучше прилечь, - предложил Одьен.

- Да, конечно, - ответила я и забралась на смотровой стол.

- Штаны приспустите.

Я оголила нижнюю часть спины. Господи, он снова коснулся меня!!! Теплыми пальцами без перчаток зацепил резинку штанов и медленно потянул ее вниз. И, черт бы меня побрал, мне захотелось большего. Я почувствовала, как скручивает низ живота, как учащается дыхание, как пересыхает во рту и хочется наброситься на Одьена Ригарда не только в поисках удовлетворения похоти, но еще и ради того, чтобы поесть… Метафизический голод и сексуальное возбуждение смешались в одно целое. «Все потому, что он – хранитель. Все потому, что он – хранитель», - повторяла я про себя, словно молитву. Самоконтроль. Самообладание. Самоуправление. Боль...

- Присохло. Нужно отмочить, - произнес Одьен.

- Сорвите так.

- Не лучше ли...

- Потерплю.

Рывок – и мое лицо непроизвольно поморщилось. Н-да…

- Говорил же, что нужно отмочить.

- Все в порядке.

- Смотреть будете? – спросил Одьен.

- Нет, я вам доверяю.

Салфетка с антисептиком замерла на моей коже.

- Вы подружились с Айени?

«Контрольный» в голову. Я закрыла глаза и выдохнула. Хороший вопрос, почти что не личный.

- Если с Айени Ригардом можно просто дружить, то «да», – ответила я.

- Это он вас расстроил? – продолжал расспрашивать меня Одьен.

- Вовсе нет.

- Кто тогда?

- Почему вы решили, что я расстроена? – спросила я.

- Остановитесь, пока еще не поздно, - тихо и очень вкрадчиво произнес Одьен.

- О чем вы говорите, доктор Ригард?

- Нельзя привязываться к пациентам. Вы это знаете.

- Не понимаю о…

- Вы все прекрасно понимаете! – повысил тон Одьен. - Никто и не говорит о том, что вам должно быть все равно. Грань между профессиональным отношением и личным очень тонка. Сегодня вы беспокоитесь о нем, навещаете в свободное время. А завтра начнете переживать и пройдете через его болезнь вместе с ним!

- Откуда вы узнали, что я заходила к нему? – повышенным тоном спросила я.

- Денни рассказал.

- Это мое дело, доктор Ригард!

- Айени помог ему. На этом вы должны поставить точку!

- Я знаю, что это вы попросили доктора Айени! А значит, вам тоже не все равно!

- Я сделал это не для пациента! – начал оправдываться Одьен.