Жасминовые ночи - стр. 47
– Ох, совершенно напрасно. – Он щелкнул зажигалкой и поднес ей огонь. – Наслаждайтесь, пока есть такая возможность. Вот отправитесь на гастроли, и вам придется сидеть на сухарях и консервах. Кстати, вам уже известно, когда вы уедете?
– Пока нет.
– Очень скоро. – Он вытянул ноги. Две пташки, клевавшие под столом кусочек хлеба, вспорхнули и улетели.
Самир суетился возле них, поправлял салфетки и наливал кофе. Когда Саба поинтересовалась, как у него дела, он лучезарно улыбнулся и ответил: «Il-hamdu li-llah».
– Что он сказал? – с ленивой улыбкой спросил Клив.
– «Il-hamdu li-llah» означает «Слава богу» – выражение на все случаи жизни, от «хорошо» до «я умираю, но должен с этим смириться».
– Вы всегда разговариваете с официантами на их языке?
– Нет, – засмеялась она, – я знаю лишь несколько слов. Меня научил папа – он турок. – Она погасила сигарету: фу, гадость! Сколько пройдет времени, прежде чем она научится получать удовольствие от курения?
Клив взял два куска сахара и положил в кофе.
– Так вы говорите по-турецки? – Он откинул со лба прядь волос и с любопытством посмотрел на нее, щурясь от солнца.
– Да, более-менее. Мы разговариваем дома.
Вернулись воробьи и снова набросились на хлеб.
– Хитрые паршивцы, – усмехнулся Клив. – Должно быть, это самые жирные воробьи в Каире. Они арендуют эту площадку.
В дверях ресторана раздался легкий шум. Вошла Арлетта – ремень туго затянут, волосы блестят на солнце.
Клив быстро вскочил.
– Все-все, я удаляюсь и оставляю вас с вашими подругами, – сказал он. – Приятного аппетита.
Да, я вот что хотел у вас спросить. – Он взял шляпу и повернулся к Сабе. – Где вы репетируете?
– В старом кинотеатре на улице Шария Мансур, – ответила она. – Сегодня у нас первая серьезная репетиция с Максом Бэгли.
– Нервничаете? – В его улыбке было что-то загадочное.
– Чуточку.
– Возможно, я загляну туда, – сказал он. – Мы с Бэгли знакомы еще с Оксфорда. Делали совместно несколько программ.
Она надеялась, что он добавит: «Вы должны спеть в одной из них», но он ничего не сказал.
– Да, кстати, не бойтесь Бэгли, – сказал он напоследок. – У него ужасная репутация, но на самом деле он овца в волчьей шкуре и очень-очень талантлив. Вы многому у него научитесь.
– Приятный мужчина, – одобрила Арлетта, глядя на элегантную спину уходившего Клива. – Что он хочет?
– Он сказал, что делает тут радиопрограммы для армии, – ответила Саба. – Ты его знаешь?
– Нет, тут все время меняются режиссеры. Но он интересный.
– Да, обаятельный и очень дружелюбный, – добавила Саба. – Ох, если я буду и дальше так питаться, то скоро не влезу ни в одно из своих платьев, – посетовала она, намазывая маслом второй горячий круассан. – Я еще никогда в жизни не завтракала так вкусно.
– Сегодня все нормально? – Арлетта ласково посмотрела на нее, взяв за руку. Накануне вечером она застала в ванной отчаянно рыдавшую Сабу и крепко ее обняла, отложив свой мешочек для мыла и губки.
– Да, все хорошо, – ответила Саба. – Понимаешь, просто… – Тоска по дому нападала на нее словно дикий зверь; она сама не ожидала, что так будет. То отчаяние на лице мамы, когда поезд тронулся. Как мама махнула ей рукой в последний раз. Как жалко, что накануне отъезда у нее вырвались подлые слова о том, что мама никогда не могла постоять за себя… Да и кто бы смог на ее месте? А вдруг на нее упадет бомба? И на Тан, на них всех?