Жаркое дыхание прошлого - стр. 12
– Это которая Пелагея? Та, что в столовке работала? – с интересом спросил он, перебивая рассказ снохи.
– Да помолчи ты, Иван Пантелеевич, ради Христа. В столовке Шура Громова работала, померла семь лет назад.
– Что ты говоришь? Шура померла? Как жалко-то, ведь молодая совсем.
– Восемьдесят два годочка ей было, – заметила тетя Маша.
Старичок дважды кивнул:
– Я и говорю, совсем молодая …
Тут на нас обратили внимание, и все трое замолчали.
– Здравствуйте, – произнес Егор. – А мы, Мария Семеновна, к вам…
– Что случилось? – забеспокоилась она.
– Ничего не случилось. Просто так зашли… узнать, как вы тут поживаете…
– Это вам, – сунулась я с пирожными.
– У Ашота брала? – нахмурилась бабка. – Я у него ничего не покупаю. Нехристь, еще отравит, с него станется.
– Жаль. – Я пристроилась на скамейке, держа коробку с пирожными на коленях. Егору места не досталось, пришлось стоять. – Вчерашняя находка нам покоя не дает, – начала я. – Олег Кириллов здесь жил…
– В двадцать первом доме по улице Красина, – тут же ответила Любовь Васильевна, опережая подругу. – Я его хорошо помню. Такая шпана, прости господи…
– Да ладно тебе, Люба, – нахмурилась тетя Маша. – Нормальный он был парнишка, не хуже других. Я бы даже сказала – лучше. Всегда здоровался, вежливый и озорничал в меру, как все подростки. С его-то родителями немудрено было скатиться на самое дно, а он всегда одет чисто, сам себе и стирал, и готовил. Отцу руки не давал распускать… Нет, я про него ничего плохого не скажу.
– Как же, а кто магазин ограбил?
– Так ведь не доказали…
– Не доказали, а знали все… Кириллов с дружками. Было кое-что и похуже. Или не помнишь? – с хитрым прищуром спросила Любовь Васильевна.
– Не помню, – в недоумении ответила тетя Маша.
– То-то… а надо бы… всю семью порешили, как же их фамилия… Гавриловы. Точно, Таисия и Петр. Переселенцы из Казахстана. Лет пять они тут жили, дочку замуж выдали. А зять у них был из этих… бизнесменов. Вот всех четверых и убили. В доме деньги искали, Таисию пытали. Жуть. Теперь вспомнила?
– Еще бы, – нахмурилась Мария Семеновна.
– А поподробнее об этом нельзя? – вмешалась я, участковый о чем-то размышлял, и пользы от него я пока не видела.
– Так я толком-то ничего не знаю… да и давно это было, – развела руками старушка.
– А почему решили, что к убийству Кириллов причастен?
– Не знаю… – Тетя Маша выразительно взглянула на подругу. – Нам что, докладывают? Но милиция его точно искала… И разговоры были, что это Кириллов с дружками. Думали, у Гавриловых золото-бриллианты попрятаны. Деньги-то были у зятя, а у них вряд ли чем разжились.
– Но хозяйку пытали?
– Вот именно. У нас тогда с полгода, наверное, спать по ночам никто не мог. От каждого шороха вздрагиваешь, а ну как и к тебе придут? Из-за пенсии твоей несчастной или похоронных жизни лишат.
– Деньги надо хранить в сберегательной кассе, – изрек дед.
Бабки взглянули на него так, точно намеревались испепелить, но дед был подслеповат и к взглядам не чувствителен, широко улыбнулся зубными протезами и затих.
– А Кириллов сбежал, – заявила Любовь Васильевна, поворачиваясь ко мне. – Так что никто не сомневался, чьих рук дело.
– Сбежал? – переспросила я.
– Ну да. Дружка его, Кольку Шмыгина, забрали, а Олег сбежал… Хотя теперь выходит, что нет, коли труп нашли.