Жаркий Август. Книга вторая - стр. 33

Подхожу к креслу и тяжело в него опускаюсь. Откидываюсь на спинку, прикрыв лицо ладонями, чувствуя себя пустой, полумертвой.

Спустя десять минут раздался настойчивый стук в дверь:

— Вась, ты тут? — слышу напряжённый голос Никиты.

— Тут, — произношу спустя некоторое время.

— Все в порядке?

— Да.

— Выходи.

— Нет, — отвечаю устало, глухо, но твердо.

— Какого... — начал было он, но осекся, поняв, что я делаю, — понятно.

Слышу, как его шаги удаляются. Снова прикрываю глаза и прислоняюсь к спинке кресла. Мысли расползаются в разные стороны, в голове будто марево, пестрый калейдоскоп из непонятных отрывков. Воспоминания, нахлынувшие с невообразимой силой. Вот Марика дарит мне оборванца в размашистой клетчатой рубашке, вот наш первый разговор, наш первый совместный ужин. Вот он бродит по дому как приведение. Вот просыпается моя наблюдательность, и я раскрываю его игру, заставляю побриться. Первоначальный шок от его настоящего вида, сменяющийся паникой, когда узнаю, что Тимур — вольнорождённый. Наше противостояние изо дня в день. Переломный момент, после которого отношения идут в гору. Наша безумная поездка на автосервис, его настойчивое стремление заставить меня ходить. Его изумлённый взгляд после того, как корсет сняли, и тихое "с возвращением". Воспоминания давят на меня, выворачивают наизнанку. По венам растекается холодный ужас от того, что все может стать просто призрачным прошлым.

Опять стук в дверь. На этот раз резкий, раздраженный:

— Василиса Андреевна! Открывайте дверь, выходите! Что за детские выходки? Вы должны отдать браслеты по закону. Открывайте!

— Нет, — разводить дебаты не собираюсь, поэтому просто отвечаю категоричным отказом.

— Вы понимаете, что оказываете сопротивление правосудию?

— Да.

Я все прекрасно понимала и добровольно ставила себя под удар. На работе за такое подробное голове не продадут, но мне плевать. Есть вещи поважнее.

— Если вы не откроете прямо сейчас, то я буду вынужден взломать дверь.

— Нет, — мой голос даже не дрогнул, — вы всего лишь пристав и не имеете на это права.

— Боюсь, что имею.

— Нет, — размеренно, безэмоционально начинаю цитировать статью, согласно которой право на такие действия имеет полиция, и то при наличии специального ордера.

Пристав молчит. Он уже давно понял, что нарвался на законников, которых так просто не запугаешь, не заткнешь, не возьмёшь нахрапом.

— Давайте по-хорошему, — снова начинает, пытаясь говорить миролюбиво, примирительно, — вы открываете дверь, отдаете мне браслеты, я забираю раба, и расходимся каждый своей дорогой.

— Нет.

— Молодой человек, вразумите свою подругу, чтобы не делала глупостей, — слышу, как он обращается к Лазареву.

— Она в своём праве, — холодно отвечает друг.

— Тогда вы меня вынуждает обратиться в специальные органы.

— А вот это уже ваше право.

— Как хотите. Вы сделали свой выбор, — раздражённо сквозь зубы произносит пристав, и я слышу, как они уходят в сторону гостиной.

С трудом сглатываю колючий ком в горле. Знаю, что подставляюсь по полной, но так смогу выиграть хоть немного времени. До моего дома дорога неблизкая, пригород всё-таки, да и ордер выписывают не за три минуты. Наверное, ещё час у нас есть. Может, чуть меньше, может чуть больше.

Надеюсь, этого хватит на то, чтобы отец Тимура смог помочь. В противном случае все зря, все напрасно.