Жарким кровавым летом - стр. 54

Настоящая потеха.

Оуни никогда не устраивал встреч в одном месте два раза. Это была привычка, оставшаяся со старых времен. Нельзя действовать шаблонно, потому что шаблон очень быстро погубит тебя. Если тебе удалось выжить после охоты, которую вел на тебя Колл Бешеный Пес, ты не мог не овладеть элементарными навыками выживания, остающимися на всю жизнь.

Таким образом, когда Оуни созывал совещание, большинство Грамли высшего ранга: главных менеджеров казино, главных букмекеров, менеджера телефонной и телеграфной связи, адвоката Ф. Гарри Херста – в общем, всех тех людей, которые управляли другими людьми, которые, в свою очередь, управляли бесчисленным количеством рядовых агентов и так далее, и так далее, приходилось разыскивать по всему городу.

Никто не знал заранее, когда последует вызов и куда придется направляться. Так что сегодняшний сбор был обычен в том смысле, что он был не более необычен, чем любой другой сбор. Оуни назначил встречу в водолечебнице «Фордайс» на Сентрал-авеню. Ради этого случая заведение временно закрыли для посетителей.

Все были голые и сидели, завернувшись в простыни, под многоцветной витражной стеклянной крышей, разукрашенной цветочным орнаментом. При известной фантазии можно было подумать, что собравшиеся расселись в цветах. Дело происходило днем, как и подобает бизнесу. Сквозь стеклянный потолок лился солнечный свет, окрашенный в сине-лиловый цвет. Все искупались в воде, которую природа нагрела до 60 градусов, пока каждый не почувствовал себя распаренным, как вываренный изюм. Затем все прошли через игольчатый душ, промывший поры. Теперь они сидели в парной и походили бы на облаченных в тоги римских сенаторов, если бы не плавающие по помещению клубы пара. Снаружи патрулировали Грамли, чтобы исключить самую возможность того, что поблизости окажутся какие-нибудь шпионы или случайные зрители. В женскую половину водолечебницы направили нескольких девочек Грамли, которые должны были удостовериться, что никакие леди не сделали попытки спрятаться там.

Встреча проходила в деловой обстановке, и Оуни здесь вовсе не был тем космополитом, тем любезным хозяином, с величайшим тактом принимавшим важных гостей из других мест, говоря со светским британским акцентом, которому был обязан актерскими способностями, а отнюдь не врожденной памяти. В своем собственном святилище, где его власть была абсолютной и престиж непререкаемым, Оуни разговаривал в манере манхэттенского Ист-Сайда, где прожил с тринадцати до сорока трех лет.

– Ничего, – повторил он, разжевывая незажженную сигару, великолепную «гавану». – Только время профукали!

– Ни даже самого поганого хвостика, – подтвердил Флем Грамли, ставший старшим Грамли после того, как Папаша Грамли месяц назад забузил и ушел на покой, заявив, что устал и с него хватит. Флем, закаленный в бутлегерских войнах двадцатых годов, говорил на арканзасском диалекте, да к тому же с таким сильным сельским акцентом, что для того, чтобы понимать его, требовался не один год знакомства. – Мы прочесали весь город от сих до сих и обратно. Эти проклятые фраера смылись, как ветром сдуло. Чертова Богом проклятая штука, будь она проклята.

Оуни впился зубами в сигару, так что чуть не откусил от нее кусок.

– Только, – добавил Флем, чуть помолчав, – малость попозже братан Слайдел, тот, пацан Уилла Слайдела, а не Джада, не Боба, не…