Жар-птица - стр. 15

– К несчастью, результаты оказались неубедительными, – заключил он.

В программе под названием «Альтернативные „я“» участники обсуждали следующую идею: в бесконечном океане вселенных возможно все, а значит, где-то существуют другие версии нас самих. Нам задавали вопросы, с кем из своих параллельных «я» мы хотели бы встретиться, будь у нас такая возможность. Публика выбирала героев войн, суперзвезд, сердцеедов. Бородач рядом со мной хотел бы стать главой компании «Колосс инкорпорейтед».

– Почему? Чтобы никогда больше не иметь дела с боссом.

Многим просто хотелось встретить такого себя, который добился чего-то выдающегося. Кто-то выразил надежду: «В конце концов, им могу оказаться я сам». Публика зааплодировала.

Настал черед Алекса. Он нисколько меня не удивил:

– Я предпочел бы остаться самим собой. Мне нравится иметь дело с антиквариатом.

Потом подошла моя очередь. Несколько лет назад я единственный раз в жизни влюбилась в мужчину – и позволила ему уйти. Будь у меня возможность, я хотела бы встретиться с Чейз Колпат, которая удержала этого человека, вышла за него замуж и вела спокойную жизнь. Я очень хотела знать, что могло бы из этого выйти. Но я не собиралась говорить ни о чем таком перед толпой незнакомцев и ответила, что с удовольствием провела бы час в обществе Колпат – ведущей солистки «Бандольеров», составившей на этом состояние.

Во время той же дискуссии один из историков задал ей иное направление.

– У него был высокий коэффициент интеллекта, – сказал он. – Более двухсот шестидесяти: слишком много для человека. Возможно, его никто не похищал и он не провалился в другое измерение, а просто отправился домой.

Позднее я спросила этого историка, есть ли под этим предположением реальные основания. Он лишь печально покачал головой:

– Нет. А жаль.

Незадолго до исчезновения Робина у него взял интервью Тодд Каннингэм, знаменитый ведущий ток-шоу, чья карьера в то время только начиналась. Робин оставлял куда лучшее впечатление, чем после просмотра фотографий, – расслабленный, дружелюбный, с чувством юмора. Он широко улыбнулся, услышав вопрос Каннингэма: почему он постоянно делает заявления, вызывающие критику со стороны его коллег?

«Не уверен, что они мои коллеги», – ответил Робин.

«Значит, других ученых», – скромно улыбнулся Каннингэм, словно намекая, что его гость грешит против истины. На лице Робина появилось неловкое выражение, но я чувствовала, что он полностью владеет собой.

«Об этом нелегко говорить, Тодд, но в действительности большинство из нас, даже физики – может быть, даже прежде всего физики, – не приемлют новых идей. Мы считаем, будто все важные открытия совершены в Золотом веке и ничего существенного уже не найти».

«Вы полагаете, это не так?»

«Надеюсь, что не так. Действительно надеюсь. Не хочу думать о том, что ничего нового мы уже не узнаем».

«Вы надеетесь добиться прорыва в науке, Крис?»

«Да».

«Где он может случиться?»

«Не знаю. Если бы знал, то сказал бы».

«А когда будете знать?»

Робин улыбнулся.

«Возможно, после Уриэля».

«Уриэля?»

«Когда у меня что-нибудь появится, Тодд, я с вами свяжусь».

Каннигэм нахмурился.

«Что за Уриэль, Крис? Вы имеете в виду ангела?»

«Я вам сообщу…»

Алекс нашел астронома – тихую темнокожую женщину по имени Сильвия: она выглядела не на своем месте в этом зале, где звучали шутки и преувеличенные заявления. Я подозревала, что ее уговорили прийти примерно так же, как меня.