Жар-птица - стр. 3

– Жену! – заявил Гадон, и Добромир воздухом подавился от неожиданности.

– Кого? – спросил он. – Жену? Ты – царь, бери любую в жены, принцессу заморскую даже позвать можешь. Я тебе на что?

– А я не любую хочу! Я хочу ту самую легендарную Жар-птицу! Чтобы могущество получить. Чтобы самым великим царем стать! Пойди и найди мне ее или не возвращайся. Без птицы вернешься – казню! За нарушение воли моей царской!

– Ты когда с кровати падал, головой ушибся? – спросил Добромир тихо. – Может, тебе лекаря позвать?

– Не смей говорить со мной так! – взвизгнул Гадон. – Иначе прикажу тебя высечь во дворе при всех.

Добромир плечами пожал.

– Да прикажи, только голова твоя менее дурной не станет. Нет никаких Жар-птиц – это сказка детская для глупых детишек. Если казнить меня удумал, так другой повод придумай.

– Найди мне Жар-птицу, чернь! – потребовал царь. – И не смей мне указывать… Стража! Схватить его и проучить хорошенько, а то больно дерзкий у нас охотничек стал.

Только стража, вбежавшая в царскую спальню, не решилась Добромиру руки заламывать и носом в пол утыкать, как делала она с другими провинившимися.

– Хорошо, я не вернусь, – просто ответил Добромир и вышел в сопровождении стражи, хотя сам понимал, что свет ему будет не мил без родного царства.

– Хватит, – лениво скомандовал Гадон и подставил царский кубок слуге, чтобы его вином наполнили.

Ему нравилось потчевать себя угощениями прямо в темнице. К вину и пирогам он часто добавлял крики поротых слуг, а сегодня ему такой приправы не досталось. Как бы ни бил нанятый палач Добромира, он ни единого звука не издал, утомляя царя еще больше.

Сделав глоток вина, Гадон самодовольно осмотрел окровавленную широкую спину старшего брата, а потом зло усмехнулся, когда палач облил пленника ледяной водой.

Добромир только головой дернул и бросил на своего мучителя короткий взгляд. Не думал он, что, требуя расправы, царек не на шутку обозлится.

Никогда их отец не порол, и если приходилось Добромиру получать раны, то лишь в бою с диким зверем. А теперь он смотрел на Гадона и думал, что вот того явно стоило перегнуть через лавку, да по голым ляжкам хворостиной отходить.

– Вышвырните его вон, – процедил Гадон самодовольно и улыбнулся гадко-прегадко, так что Добромир не смог не скривиться, но сопротивляться рукам чернокожих наемников сил не было.

Свои, местные стражники его не тронули бы, даже если бы приказали, а вот эти страшные не то люди, не то тени с бритыми головами могли все. Цепи с него сняли, за руки схватили и прямо так босиком в одних штанах на мороз и поволокли мокрого.

Там уже стемнело.

Кто-то во дворе воскликнул испуганно. Залаяла какая-то собака. Ворота дубовые распахнулись, и Добромира действительно буквально вышвырнули в сугроб у дороги, а он и сделать ничего не смог.

Отплевываясь от снега, он только слышал, как ворота запирали. В мокрых волосах появлялись кристаллики льда, но холода он почувствовать не успел, скрипнул снег и кто-то положил ему на плечи меховой тулуп.

– Потерпи, Мирушка, – прошептала Марья, помогая ему сесть и подавая сапоги. – Пошли у отца обогреешься, он тебя спрячет. Знаешь же, что весь люд тут на твоей стороне.

– Нет, Марья, – покачал головой Добромир, радуясь, что та ему все же вещи принесла. – Приказ у меня царский, останусь – беду на кого-нибудь наведу. Не дело это.