Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга вторая - стр. 43

Слабая рука поверх простыни дернулась, сжимая пальцы в кулак. Только два – указательный и безымянный – остались почти прямыми и медленно расползлись по влажной ткани.

«Аминь, Господи! Вот моя честь – я не трус, и этого довольно».

Герцог Бэдфордский привстал, тревожно вглядываясь в лицо на жёстких подушках.

– Милорды…

Все, находящиеся в комнате, бросили перешёптываться и, не сговариваясь, посмотрели на постель.

– Кажется… Всё.

Бэдфорд медленно подошёл и склонился над изголовьем. Бесконечно долго он вглядывался в лицо брата, словно на глазах меняющее свои очертания. Потом, так же медленно, не разгибаясь, закрыл остановившиеся глаза.

– Король умер, – сказал Бэдфорд. – Да здравствует король Генри Шестой.

Король Франции Шарль Шестой Безумный умер 21 октября 1422 года. Чуть меньше, чем через два месяца после смерти человека, которого своим больным мозгом, не ведая, что творит, он назвал «сыном и наследником».

Умер тихо и почти незаметно, совершенно забытый за той суетой, которая поднялась после смерти Монмута.

Из Лондона, пользуясь тем, что растерянный парламент ещё не пришёл в себя и охотно выполнял любые отдаваемые твердым голосом приказы, был срочно вывезен малолетний наследник, и, невзирая на опасности путешествия через пролив, доставлен в Париж, под опеку герцога Бэдфордского.

Новый регент Франции сразу показал, что настроен решительно и зло. Любые попытки, хотя бы намекнуть на преждевременность и нецелесообразность тех или иных его действий, он пресекал на корню и быстро затыкал рты, ставя точку в разговоре одним и тем же: «Я выполняю волю брата!». А во всём том, что вершилось помимо этой воли, усматривал зародыш измены и реагировал мгновенно. «Хозяйская рука должна быть крепкой и всегда готовой ударить! – говорил он, верша расправу. – Пускай сразу привыкают, что договор, подписанный в пользу моего племянника, не пустая бумажка. Когда он достигнет совершеннолетия, оба королевства должны стать единым целым! И я добьюсь этого любой ценой!».

Овдовевшую принцессу Катрин, которая всего год носила титул королевы Англии, Бэдфорд тоже вызвал в Париж. Шествуя за гробом, сначала мужа, а через два месяца и отца, бедняжка смотрела вокруг испуганными глазами и покорно принимала быстрые перемены в своей судьбе. Её последней главной ролью на этих политических подмостках стал проезд по улицам французской столицы с крошечным сыном на руках под неусыпным вниманием герцога Бэдфордского. Перед склепом в Сен-Дени, где упокоился безумный отец, Катрин передала сына герцогу и послушно отошла в тёмный угол Истории.

Всё! Своё дело она сделала.

Заполучив наследника обоих престолов, герцог без лишних разговоров вернул принцессу стране и матери, чтобы забыть о ней навсегда.

Вдовствующие королевы встретились без особых сантиментов. Пристрастившаяся к сладкому Изабо очень располнела за последнее время. Белое вдовье покрывало только подчеркивало её отёчное лицо, уже начавшее обвисать. Тяжёлые складки появились по углам рта и возле носа, мешки под глазами собрались мелкими сборками, словно тонкий полог в алькове её опустевшей кровати… От прежней красавицы ничего не оставалось. Но Изабо устала нравиться и покорять. «Что ты так смотришь?», – равнодушно спросила она заплаканную дочь. – «Я желала покоя и я его получила. Эти тело и душа страстям больше недоступны. А призракам страстей прежних нет дела до того, на что я становлюсь похожа…».