Зеркальный образ - стр. 32
И повернулся было уйти, но Ю-ю позвал:
– Да садись, садись, поговорить надо.
Так бы сразу и сказал, что это ему надо. А то делает из меня… Тьфу ты, и чего я разворчался? Меня начальник покатать собрался, а я недоволен.
Я сел в машину, и мы поехали. Минуты три Сошеев молчал, лишь угрюмо посапывал, крутя баранку. Потом неохотно, выжимая слова, процедил:
– Ты это… Выбрось из головы, что я сегодня тебе… Ну, про Ольгу там, то-се.
– А чего там? Все нормально.
– Вот и пусть. Только ты ей тоже… А ты ей что, кстати, сказал?
– Что ты мне премию выписал, – усмехнулся я.
– Какую премию? – вытаращился на меня Сошеев.
– На дорогу смотри, – сказал я. – А то нам обоим выпишут. Матпомощь на погребение.
– Нет, но с премией я, конечно… это… Ну, как будет там что…
– Слушай, – разозлился вдруг я. – Я тебя за язык не тянул. Сказал, что выпишешь – делай. А то Ольге все расскажу.
Ю-ю крякнул. И пробубнил:
– Вот ведь взял на свою шею! Шантажист…
– Юрий Юрьевич, давай и правда по-мужски дела решать. Ты меня и так уже один раз… обманул.
– Когда это?!
– Я же просил: по-мужски. Тот вопрос мы уже порешали, ладно. Давай теперь этот решим. Что ты мнешься-то? Прямо не можешь сказать?
– Да нет ничего там – ни прямо, ни криво! – с жаром воскликнул он. Ага, значит, что-то есть. – Но ты пойми, раз уж мы по-мужски… Пойми, Левий, она замужем, я женат. Зачем проблемы ей и мне?
– Незачем, – согласился я. – Только я-то тут при чем? Я ведь тебе уже сказал: нет у меня ничего с Ольгой.
– Да я верю, верю! Тут другое. Там же рядом с вами, сам знаешь, восемь ушей.
– Шестнадцать, – поправил я.
– Тем более. И среди них такие… Да все, чего уж там, до которых не надо бы, чтобы это вот… Ну, сам понимаешь. Да и вообще.
– И ради этого ты делаешь крюк?
– Да мне ж не трудно, машина везет, не я. А мне это важно. И ей тоже.
– Можешь спать спокойно, я – могила.
– С кем спать? Да мы еще даже… Ты чего несешь?! Вот так и рождаются сплетни… – Сошеев опять засопел.
– Во-первых, насчет спать – это я в прямом смысле. В афористичном. Так говорят, если ты не знал, когда кого-то успокаивают. А во-вторых, если у вас ничего нет, к чему весь этот пустой треп?
– А вдруг будет? – как-то жалобно, побито глянул на меня Ю-ю. – Я ее люблю.
– А она тебя? – ляпнул я и поморщился: «Куда лезу?»
– Не твое дело, – буркнул он. Значит, нет. И сказал правильно: не мое. А он продолжил, опять просяще: – Но если шум пойдет, это капец. И мне, и ей житья не дадут. И тогда ничего уже точно не будет.
– Понял, – сказал я. – Насчет меня больше голову не забивай. Но премию выпиши. Мужик сказал – мужик сделал.
– Шантажист.
– Да нет. Я в любом случае трепаться не стал бы. Не приучен. – Мы помолчали. – Вопрос можно? Из чистого любопытства, не хочешь – не отвечай.
– Давай.
– Ты чего так орал на Ольгу? В коридоре было слышно.
– Иди в бездну.
– Ладно. А вот, кстати, и моя бездна. Спасибо, приехали.
А потом я впервые увидел своих соседей воочию. Голосистых алконавтов Наташку и Вову. Я только дошел до квартиры и стоял, доставая ключи. И тут раскрылась соседняя дверь. На меня пахну́ло непередаваемым амбре мерзкой тухлятины, застоявшегося, тоже будто протухшего табачного дыма и жутчайшего перегара. Посмотреть туда я не решился, и без того испугался, что меня сейчас вырвет. Я дернул ключи, но те, как назло, зацепились за ткань. И тут я услышал сипяще-клокочущее, словно шум неисправного сливного бачка: