Зеркальный образ - стр. 22
– Да ты никак ревнуешь? – осенило вдруг меня.
– Проститут! – вскочила вспыхнувшая алым маком Ольга. Она смяла в ком фантики, швырнула их в меня и выбежала из кабинета.
Вот тебе и на. Сколько, она сказала, ей лет? Тридцать?.. Не три, а именно тридцать? Да уж, Юрий Юрьевич, к такому я привыкать буду долго.
А вечером случилось то, чего я и боялся. Я переспал с Ириной. Не знаю, как это вышло. Правда, не знаю. Я это не планировал, честно.
По пути с работы я накупил в «Северросе» всякой еды, в том числе и пачку черного чая. Не люблю пакетики, привык обязательно заваривать. Но среди имеющейся на кухне посуды заварочного чайника я не нашел. И позвонил хозяйке. Чайник она принесла. А еще – бутылку вина. Мол, надо же обмыть мое новоселье, да и наше знакомство заодно. Короче говоря, познакомились. Правду сказала моя эксцентричная наставница. Проститут. Причем дешевый, ценой в бутылку красного сухого на двоих.
Потом я себя еще и не так обзывал. И оправдывать пытался – дескать, долгое воздержание, я ведь живой здоровый мужик, а тут лишь руку протяни… Вот и протянул. Не только руку. Утешился? А как я теперь в зеленые глаза моей красавицы смотреть буду?..
И тут внутренний голос цинично меня отрезвил: «Никакая она не твоя. И твоей никогда не будет. Ты ее старше лет на пятнадцать, козлина! У нее дочка и наверняка муж не чета тебе. Так что трахайся с Иркой и радуйся, что дает». Я попытался возразить: «А кто вопил про инструмент для «доброй магии»? Кто называл меня слюнтяем и придурком?» Внутренний голос начал припадочно ржать: «Инструмент!.. Для «доброй магии»!.. Не его ты только что использовал? Приколист, я и не знал. А придурок – это само собой».
Я испортил себе такое удовольствие! Ведь сколько мечтал: как в предвкушении жду на остановке желтую маршрутку, как она останавливается, открывает передо мной двери, я захожу… Пассажиры обычно смотрят на тех, кто заходит. Я ловлю взгляд зеленоглазки, улыбаюсь ей, киваю. Возможно, и она кивнет в ответ. Но в любом случае, выйдя из автобуса у ГОКа, я подойду к ней и скажу: «Привет!» А там как получится. Но получится обязательно, не может не получиться! И потом она меня тоже полюбит. Ну и пусть я ее старше. Зато мудрее и опытнее.
«Мудрее, чем кто? – наверняка подколол бы внутренний голос. – Чем она? А зачем тебе дура?»
Но ворчун молчал с прошлого вечера. А я стоял на остановке, готовый провалиться сквозь бетонные плиты. И когда подошла восемнадцатая маршрутка, я прошмыгнул в нее, боясь поднять глаза. На сей раз последнее кресло в одиночном ряду было занято, свободное нашлось по центру. Я сел, передал за проезд и уставился в замерзшее окно. И почти сразу услышал слева:
– Дошла, все в порядке? Умничка моя. Пятерок побольше! Пока.
Я невольно повернул голову. И встретился взглядом с сорокалетней златовлаской – вероятно, подругой или коллегой моей любимой. Она мне кивнула вдруг, и я, как попугай, ответил тем же. И быстро отвернулся к окну, чувствуя, как бешено молотит в груди сердце. Мою блондиночку я увидал лишь краем глаза, но хватило и этого, чтобы стыд и презрение к себе облили меня будто помоями. Нет, это было куда хуже помоев. Ведь я…
И тут проснулся внутренний ворчун. «А что – ты? Что ты такого сделал? Изменил своей жердиночке? Так она не твоя, я уже говорил. Ты даже имени ее не знаешь. А она тебя и вовсе знать не хочет. Зато ты, как нормальный мужик, хочешь трахаться. И сделал это вчера в свое удовольствие, а заодно и одинокой женщине его доставил. Все! Никому ты не изменил, потому что изменять тебе некому. А любовь-морковь твоя – выдумка, бред. Вызванный кризисом о-оочень среднего возраста. Так что утрись и смотри в окно. Вон на нем какая изморозь клевая!»