Зеркаланто - стр. 23

Я вообще не понимал, откуда мне было известно про «эволюционировать», а ведь пришло откуда-то из ниоткуда, что если я на четырех лапах, и умею лазать по деревьям и скалам, то я могу и должен эволюционировать. Прежде всего я попытался спуститься с ветки и встать на две лапы – получилось не очень хорошо, но все-таки получилось. Правда, меня тут же попытался сожрать… а у него не было названия, ведь язык еще никто не придумал. Впрочем, я тут же догадался схватить подвернувшийся под руку камень и с хрустом и треском проломил череп врага.

Потом я отправился в город – это было, наверное, рановато, но надо же было когда-то начинать. Город оказался очень нарядным и уютным, он светился пор ночам.

Мне нужно было много что сделать в городе – проснуться, застелить кровать, выпить кофе, пойти на работу. Я помнил, что на работе нужно было что-то доделать, и что-то очень важное – только я не помнил, что именно, кажется, нажать на какую-то кнопку. Я не знаю, откуда я это помнил, но ведь помнил же…

…иногда я брал с собой на прогулку человека – это было несложно, достаточно было сложить его кости в мешок и тихонько полететь над улицей. Город в присутствии человека преображался до неузнаваемости – мертвенно-неподвижные руины становились уютным кафе, в запыленной и засыпанной обломками арке показывался маленький магазинчик, где можно было купить какой-то особый сорт мяса, я раньше и не знал, что мясо может быть разное. Пустырь в центре города становился тенистым парком, где можно было встретить свою любовь, а потом ждать её совершенно безнадежно – целую вечность. Оскаленные руины, торчащие высоко в небо, превращались в высотки с квартирами за какие-то баснословные суммы. Человек просил не бросать его подольше, чтобы подняться в дорогие квартиры – но они получались какие-то расплывчатые, ненастоящие, потому что при жизни человек там не был.

Иногда я брал с собой человека из какой-нибудь другой эпохи, чтобы покосившиеся столбы на перекрестках становились газовыми фонарями, а руины старого дома превращались в роскошный особняк.

Намного реже я брал с собой человеков не из вчера, а из завтра – из того завтра, которое могло бы стать, но не стало. Это было намного сложнее, ведь от них не осталось даже костей, но в то же время и проще – не надо было ничего с собой тащить. Город преображался, человек тащил меня в какой-то узкий проулок между домами, смотрите, а здесь мебельный магазин, а вот он сам ваши мысли читает, и чертит интерьер, как вам надо, а тут же и распечатывает…

Так было до того дня, когда я взял с собой сразу двух человеков, одну из вчера и другого из завтра, и тогда…

Мне показывали в небо, говорили – сан.

Я обещал.

Теперь выполняю своё обещание, показываю в небо, говорю – сан.

На стене висит пустой прямоугольник, на котором написано – родители.

Пытаюсь вспомнить, что было, когда прямоугольник был не пустым – не могу.

…город Золотой… его так и называли, город Золотой, хотя он был не под каким не голубым небом, и прозрачных ворот у него не было, и яркой звезды тоже. Город Золотой – так его называли, когда он бродил по бесконечной пустыне, тщетно пытаясь найти золото, которого больше не было. В детстве меня водили на пустырь, усеянный высохшими деревьями, рассказыали, что когда-то они были зелеными, цветущими и благоухающими, еще когда в пустыне было золото, которое можно было добыть и продать куда-то туда, по ту сторону звезд. Больше с того времени ничего не помню, показывали на небо, куда-то в определнную его точку, говорили – сон или сан, что-то такое, брали с меня обещание, что я своим детям тоже покажу куда-то туда в небо, тоже скажу сон или сам.