Зеркала. Темная сторона - стр. 16
— О нет, никаких принцев, — пообещал Кондор.
Его улыбка сейчас была доброжелательной, но в глазах застыла тревога. Кондор по-хозяйски раздвинул шторы на одном из узких высоких окон и посмотрел в зимний день снаружи. Там, за окном виднелись крыши домов, невысоких, застывших среди голых деревьев.
Видимо, мы были где-то под самой крышей.
Ощутив под ногами мягкость ковра и отдышавшись после перехода, я осмотрелась чуть более внимательно.
Надо сказать, все эти зеркала были единственной, пусть и бросившейся в глаза странностью комнаты. В остальном она не слишком отличалась от кабинета какого-нибудь ученого с одной из старинных картин. Место между окнами занимали высокие книжные шкафы, заполненные так, что некоторые полки слегка прогнулись. Около одного из этих шкафов стояло зеркало, а напротив зеркала, вписанная между полок, обрамляющих ее аркой, была настоящая дверь.
Эта дверь внезапно открылась, и в комнату вошел незнакомец. В одной руке он держал фонарь с кристаллом, а другой прижимал ко лбу намокший платок, в который было что-то завернуто. Парень увидел меня и застыл в изумлении, близоруко щурясь. Его рука с платком медленно опустилась.
Я тоже рассматривала вошедшего с удивлением и жадностью, отмечая и его растрепанный вид, и измятую одежду, и легкую бледность, и то, что он был, кажется, на несколько лет младше Кондора или просто казался таким.
У него были короткие, чуть ниже ушей, светло-русые волосы и какой-то щенячий взгляд.
И здоровенная шишка на лбу.
К ней, собственно, он и прикладывал платок.
— Милосердный брат, — прошептал юноша, не отрывая от меня взгляда.
Я сделала шаг назад.
— Мне невероятно приятно сравнение с Милосердным, — сказал Кондор, — пусть я и свято верю, что милосердие и смирение не входят в список моих добродетелей. Особенно – сейчас. — Он хмуро покосился на меня, а потом обернулся к несчастному хозяину комнаты, который снова прижал платок ко лбу и поморщился от боли. — Доброе утро, Габриэль. Это — леди Лидделл, она со мной, — добавил он, кивнув в мою сторону.
Габриэль в каком-то странном облегчении привалился к двери и шумно выдохнул, посмотрев в потолок.
— Это самое недоброе утро из всех, которые со мной случались, Кондор.
— Поверь, — скривился маг, — у меня примерно то же самое.
2. Опасные чары
— Я думал, вы в опасности, а вы — в драме.
Александр Андерсон, «Элизиум. Аликс и монеты»
— В общем, эксперимент удался, — сказал господин Габриэль Моррис, снова прикладывая ко лбу платок.
Он забыл, что пару минут назад убрал шишку магией, поэтому ойкнул и смутился, почти покраснев, и спрятал платок в кармане брюк.
— Да, я успел заметить, — хмуро сказал Кондор.
Он сидел на письменном столе Габриэля, скрестив на груди руки, и выслушивал отчет с видом строгого наставника. Меня он подчеркнуто не замечал, и я пряталась рядом, сгорая от стыда за свои капризы.
Габриэль то и дело нервно косился в мою сторону, но, похоже, сейчас у него были куда более важные проблемы, чем выяснение того, кто я и откуда взялась.
Я же без зазрения совести рассматривала его, замечая в холодном утреннем свете и въевшиеся следы чернил на тонких пальцах, и подслеповатый прищур. В руках Габриэля в какой-то момент оказался футляр для очков, он то и дело нервно щелкал его крышкой, но доставать содержимое не торопился. Светло-русые, чуть вьющиеся пряди едва прикрывали уши — самая короткая стрижка, которую я видела в этом мире. Мне показалось, что во всех его жестах, в мимике, в том, как он смотрел на мир вокруг, сквозила какая-то странная рассеянность. Эта рассеянность, этот беззащитный взгляд, мягкие черты лица и пятна чернил — все это делало Габриэля похожим на потерянного ребенка.