Зенитчик. Боевой расчет «попаданца» - стр. 32
До Брянска около двухсот пятидесяти километров, если ехать через Рославль. Это расстояние мы прошли почти за пять суток, дважды подводила техника. С топливом проблем не было, как и с продовольствием. Документы проверяли несколько раз, но только у лейтенанта. Как оказалось, таких, как я, бездокументных призывников, в тылах Западного фронта болталось немало. Когда Минск уже был захвачен, туда продолжали направлять эшелоны с призывным контингентом, согласно довоенным планам.
Брянск оказался довольно крупным городом, промышленным центром и узлом железных дорог. В комендатуре нас направляют в запасной зенитный артиллерийский полк. В первый раз за две недели мы получаем возможность помыться. Я уже стал думать, что горячая вода в СССР существует только в виде кипятка на железнодорожных станциях. Оказывается, нет, есть еще бани. Народа в бане мало, и я моюсь сразу в трех шайках. Какое счастье, что можно набрать целую шайку воды из двух кранов и опрокинуть ее на себя. А потом сделать это еще раз и еще. На этом прелести жизни заканчиваются. Мы получаем новое обмундирование. Давно забытые кальсоны на завязках, нательные рубахи, гимнастерки с шароварами и пилотки. Материал гимнастерки по шершавости может соперничать с наждачной бумагой.
– Ничего, – утешает меня Петрович, – обомнется, да и привыкнешь. Все привыкают.
– Ага, – соглашаюсь я, – как к чесотке.
Теперь надо пришить черные петлицы с красной окантовкой, прикрепить к ним эмблемы рода войск. Сами артиллерийские эмблемы за последующие полвека практически не изменились. Прикалываю к пилотке звездочку, затягиваю ремень и возвращаюсь на вещевой склад.
– Ну, нет у меня подсумков, – клянется вещевой старшина.
Но я ему почему-то не верю.
– Так что же мне, патроны в карманах таскать? Вот попадусь командиру полка и объясню ему, что один куркуль на складе подсумки зажал.
После короткой дискуссии один подсумок все-таки находится, и я опять иду в баню. Здесь меня уже ждут.
– Пошли быстрее.
– Куда?
– В строевой отдел, – отвечает лейтенант.
– Стоп.
Я притормаживаю остальных и оглядываюсь по сторонам, вроде никто не может нас слышать.
– Значит, так, в разговоре с кадровиками таких слов, как «окружение» и «оккупированная территория», употреблять нельзя.
– Так мы и не были в окружении, – удивляется Петрович.
– Правильно, – подтверждаю я, – не были. Мы все время двигались по не оккупированной территории и немцев в глаза не видели.
– А на Минском шоссе? – опять удивляется механик.
– Не было там никаких немцев, не было, и все. Вы закончили ремонт и, понимая, что от танков все равно не уйти, свернули с шоссе еще до их появления. И на этом стойте насмерть.
Костромитин смотрит на меня очень пристально, смотрит и молчит. Ну хоть кивни, лейтенант. Петрович смотрит на командира и ждет, что скажет он.
– Ты думаешь, так будет лучше? – наконец спрашивает он.
– Я не думаю, я знаю. Ляпнете про немцев – потом не отмоетесь, всю оставшуюся жизнь будете на подозрении. И я вместе с вами.
– А расчет?
– Не было никакого расчета. Вы пушку из ремонта везли, без расчета.
– Завремся, – сомневается лейтенант.
– Ничего, пытать вас никто не будет, и проверить ничего не смогут. А в крайнем случае, у нас справка о подбитых танках есть, причем из армейского штаба.
– Хорошо, – соглашается Костромитин, – давай так и сделаем.