Земные радости - стр. 57

– Только не в Меофеме. И не в моей семье. И не в нашей стране. Лишь при дворе каждый ищет, как подняться под покровительством знатного человека. И только при дворе важный человек нуждается в приживалах, демонстрируя этим свою значимость. Но по всей Англии мужчины и женщины живут со своими убеждениями и никого не называют господином.

– Ты считаешь, такая жизнь лучше?

– Конечно, – подтвердила Элизабет.

Но то, что для нее было свободой от гнетущего долга, Джону представлялось потерей и непереносимой пустотой.

– Без моего господина я бы не сделал карьеру, – отозвался Традескант. – А то, что ты называешь свободой, – малая цена за возможность принадлежать душой и сердцем великому человеку. Я с радостью плачу эту цену.

– Но я тоже плачу ее, – спокойно сказала Элизабет.

На секунду Джон взглянул на жену – что-то в ее голосе заставило его ощутить нежность и сожаление, что они не стали друг для друга чем-то большим. Элизабет подумала, что муж обнимет ее за плечи и притянет к себе, правя одной рукой, и они поедут дальше, как влюбленный парень и его девушка на ярмарку.

– Да, ты тоже платишь, – согласился Джон, держа вожжи в обеих руках. – Ты знала, что выходишь замуж за человека, чей долг уже определен. Я стал слугой Сесила еще до нашей помолвки, не говоря уже о свадьбе. Ты знала об этом, Элизабет.

Элизабет не отрывала глаз от прямой дороги.

– Я знала, – произнесла она чуточку мрачно. – И не жалуюсь.

Традескант прекратил дальнейший разговор, понадеявшись, что Элизабет увидит приготовленный для них графом дом и поймет: следовать за великими лучше, чем быть независимым маленьким человечком. Понаблюдав за лицом супруги, когда они приближались к Хатфилду, Джон мысленно отметил, что какое-то время жалоб на Сесила не будет.

Граф дал им не просто коттедж – пару тесных комнатенок на первом этаже с шаткой лестницей в спальню, сильно напоминающую сеновал. Нет, это был настоящий дом с забором и дорожкой из красивой кирпичной крошки. Тропа вела к входной двери, расположенной между двумя окнами, настоящими застекленными окнами с толстыми свинцовыми рамами.

От восхищения Элизабет потеряла дар речи.

– О! – только и вымолвила она, спрыгивая с жесткой скамьи фургона.

Толстый слой светлой соломы покрывал низкую крышу. Новые балки в стенах еще сохраняли золотистый цвет на фоне бледно-розовой штукатурки.

– Новый, – прошептала Элизабет. – Его построили специально для нас?

– Для нас, и ни для кого другого. Входи, – пригласил Джон.

С глазами, круглыми, как у охотящейся совы, Элизабет переступила порог своего жилища. По пятам за ней следовал Джей. Они оказались внутри холла с плиточным полом. В камине уже горел огонь, приветствуя их. Справа была кухня c большой каменной раковиной и широким очагом. Слева – небольшая комната, которую хозяйка могла использовать по своему желанию: как кладовую или гостиную. Наверх вела настоящая массивная лестница с прочными деревянными ступенями и балясинами. На втором этаже имелись две комнаты, каждая вместила бы полутораспальную кровать, не говоря уже об узкой маленькой кровати и детской кроватке на колесиках, которые семья привезла из Меофема.

– И сад! – ликующе провозгласил Джон.

– Сад!

Элизабет рассмеялась над предсказуемостью мужа, но послушно спустилась с ним по лестнице и прошла через кухню к задней двери.