Земные радости - стр. 43
– Согласен, – кивнул Джон.
– А я не смог сохранить его, – печалился граф. – Это месть за то, что мой отец казнил мать Якова. Король отнял у меня дом моего отца, его гордость и радость. Что я мог возразить на это? Я старался и так и сяк, изворачивался и увиливал, показывал другие дворцы. Это все моя вина. Мы с отцом построили роскошный, слишком прекрасный дворец. Он неизбежно вызывал зависть.
– Все здесь принадлежит королю. – Джон пожал плечами. – Вся страна. И все мы не более чем его слуги. И если ему захочется чего-нибудь, мы обязаны отдать это.
Граф с любопытством покосился на садовника.
– Ты действительно в это веришь?
Джон кивнул, лицо его оставалось открытым и бесхитростным.
– Он король Божьей волей. Отказать ему невозможно, это как пропустить молитву.
– Дай ему, Господи, таких же преданных подданных, как ты.
– Аминь.
– А теперь бросай мыть камни и начинай готовить растения к переезду. И выкопай эти проклятые луковицы.
Граф поднялся на ноги и застонал от боли.
– В холодную погоду у меня все кости ломит.
– Луковицы я оставлю, – возразил Джон.
Сесил поднял бровь.
– Вы подарили ему дом и землю, – продолжал Традескант. – Я тоже умею быть щедрым. Пусть весной король увидит эти тюльпаны. А для Хатфилда я закуплю прекрасный посадочный материал в Нидерландах; не надо красть отсюда.
– Благородный жест садовника? – улыбнулся Сесил.
– И я порой не чужд благородства, – ответил Джон.
Когда Елизавета была прилежной девочкой, усадьба Хатфилд в Хартфордшире стала для нее домом и тюрьмой. Юная Елизавета жила в страхе перед топором палача, годы царствования ее сводной сестры таили для нее опасность. И именно отец Роберта Сесила пришел к Елизавете в сад и принес весть, что теперь она королева.
Сэр Роберт и Традескант осматривали место будущего дворца, где пока была грязная лужа, оставленная строителями.
– Я сохраню дерево, под которым отдыхала Елизавета, – сказал Сесил. – Но разрази меня гром, если я коснусь этого убогого маленького домишки. Он никогда не производил особого впечатления. Неудивительно, что королева сидела в саду – там хоть есть где сидеть.
– Здание находится на холме. Если вырубить все вокруг, можно сделать из него летний дом для приемов или театр для маскарадов.
Граф покачал головой:
– Оставь. Лишний дом со своей кухней и конюшней всегда пригодится, если приедет кто-нибудь важный с большой свитой. Пойдем лучше взглянем на строительство.
Сесил направился через сад к дому. Джон медленно следовал за ним, окидывая все вокруг быстрым внимательным взглядом.
– Неплохие деревья, – отметил он.
– Они могут остаться, – разрешил граф. – Парком занимается Маунтин Дженнингс, дизайном сада – один француз. Но посадки за тобой.
– Лучше уж сажать сад, чем рисовать план для него, – заявил Джон, подавив непроизвольное и недостойное чувство зависти.
– Ты же знаешь, что после первого лета все будет по-твоему, – напомнил Сесил. – Француз вернется в Париж, и ты станешь полным хозяином. Если тебе что-то не понравится, можешь сообщить мне, что не прижилось.
– Вряд ли я долго продержусь на этой работе, если буду гробить посадки, милорд, – хмыкнул Джон.
Граф улыбнулся:
– Полно тебе, забудь о растениях, лучше скажи, что думаешь о новом здании?
Это был большой дом-усадьба. Не такой просторный, как Теобальдс, который сразу создавался как дворец и вскоре разросся в целую деревню. Но это был величественный красивый дом в современном стиле, достойный представлять богатство Сесилов, принимать у себя чрезмерную роскошь королевского двора и занять свое место среди лучших домов Европы.