Земная жизнь с пропиской в небе. Книга вторая - стр. 4

Сын повиновался. Прадед взял от печи рогач да раза два вытянул им по спине своеумного жениха.

– Вот тебе рябая! Что, я не знаю, что ли, кого тебе выбирать? Надежда – смирная, а что рябь малость, так воду с ее лица, что ли, пить? Жить придется с нею. Душа нужна.

– Прости, батюшка! Хоть на рябой, хоть на кривой, ваша воля! – смирился сын.

И поженились. И какая она была чудная жена и мать! Преданная, смиренная, благочестивая, чистая и терпеливая женщина. Никто никогда не видел ее сердитой или недовольной. Кротчайшее существо было, как святая. И умерла свято, безболезненно, подобно нянюшке Л. Толстого.

Лошади продолжали вести Александра по дороге, уже присыпанной первым снегом. Воспоминания уступили место размышлениям. Крепостное право на Руси казалось немыслимой отсталостью общества. Как можно так жить? Почему молчит народ? Неглупый царь Александр Второй, а не понимает, как живет Европа? Или великое смирение крестьян-христиан давало народу такую огромную силу терпеть все? Или глубокая идея о суетности и скоротечности этой земной жизни давала ему мудрость философа, народа-богоносца, по слову Достоевского? Или уж данная многовековая укрепившаяся привычка повиноваться, подчиняться, во всем мириться облегчала ему сложности жизни? Или при довольстве, сытости, своеволии самих господ он видел у них те же болезни, свои страдания, грехи и беды? Или он чуял, что корни несчастий и скорбей находятся где-то глубже и неустранимы? Или просто, при своем хорошем сердце и сносной жизни, он удовлетворялся малым своим счастьем, не зная другого, лучшего, а если и видел его у господ, то не завидовал им. Но возможно, что у «дворовых» крепостных, в отличие даже от рядовых мужиков-земледельцев, постепенно вырабатывалась особая психология повиновения, терпения, примиренчества. Они были более зависимы от начальства, не только от помещика и управляющих, но и от меньшей власти. Мужики жили лучше, самостоятельнее: отрабатывали свои 2-3 дня в неделю на барина, а потом ты – сам себе господин, хозяин в семье, на скотном дворе, в огороде, в хозяйстве, в поле. Земля давала ему силу и опыт. У дворовых же, безземельных, оставался один путь: держаться места, зависеть всецело от воли владельцев, уйти было почти некуда.

– Владение людьми – совсем не божественное дело, – внушал Александру мудрый священник в Европе.

Происхождение рабства политического и экономического происходит от дьявола, который ожесточает одних людей против других. Горе можно терпеть, но оправдывать причиняющих его хозяев – нельзя. Спасение человечества от горя и страданий не происходило и не придет даже от экономических свобод. Простое доказательство тому в самих богатых и свободных: разве они лучше бедных и подчиненных? Не хуже ли душой? Не грешнее ли? Не гордее ли? Не жесточе ли? Недаром сказано Господом:

– Трудно богатому при излишестве войти в Царство Небесное, – то есть сложно оставаться хорошим нравственно, чтобы удостоиться будущей награды там.

Но это соображение не оправдывает насилия одних над другими: как бы ни было мало или велико зло, оно остается им всегда. Царь Давид в псалме говорит:

– Когда гордится (много о себе думает и позволяет) нечестивый, то возгорается нищий, – то есть обижаемый, бедняк, подчиненный. И тогда происходят революции. Ровоам, сын Соломона, стал жестоко обращаться со своими подданными. Они взбунтовались, и отделились 10 колен израильских от Ровоама. Он собрал воинство, чтобы подавить эту революцию, но пришел к нему пророк и сказал от имени Господа: