Землянка для завоевателей - стр. 20
Мое дыхание ускоряется, ноги подкашиваются, но я все еще хватаюсь за ниточку самообладания. Корю себя за реакции тела.
Трепыхаюсь, но все без толку.
Каждым движением губ и языка, каждым горячим прикосновением он говорит о том, что собирается меня поиметь. Я сопротивляюсь, но его напористые руки и губы сметают все.
У меня никогда такого не было. Никто не целовал меня с таким наслаждением. Ни один мужчина не заставлял меня вжаться спиной в стену и не иметь возможности вырваться.
Почему? Почему никто и никогда не давал мне это ощутить?
Почему первым мужчиной, который целует меня ТАК стал этот инопланетянин?
Я умру в руках этого ублюдка полностью безоружной или буду подчинена. А если я стану его, он будет защищать меня? Позволит быть в безопасности под его защитой? Вернет мне сына?!
Нет, я не позволю этому поцелую стать лучшим в моей жизни. Все еще впереди.
Лэмб отстраняется от меня и смотрит с едкой ухмылкой на губах. Бесстыжие глаза наполнены пренебрежением.
- А говорила, что не шлюха.
Меня словно окатывает ушатом холодной воды, пружина внутри лопает. Я могу продержаться еще пару секунд.
Лэмб открывает выход в коридор, я быстро выбегаю, но перед тем, как стена, разделяющая нас, закрывается, я поворачиваюсь и вполоборота говорю ему:
- Разве не шлюхи целуют первыми? После того, как вернусь домой, верну тебе деньги за твою услугу. Пришли счет.
Разворачиваюсь и ухожу не прощаясь, пока Лэмб не стер с лица выражение удивления и ярости и не ринулся мстить еще яростнее.
Господи, зачем я это ему сказала? Теперь проблем не оберусь.
Смахиваю пальцами слезы, брызнувшие из глаз. Пару мгновений давлю в себе боль и стыд.
Болезненная волна воспоминаний не дает успокоиться.
«Хочешь сказать, что будешь хорошей мамой?» - вспоминаю его вопрос и пренебрежительный взгляд.
Я ведь обещала себе. Клялась, что не стану такой, как она. Всегда буду рядом с сыном, никогда не брошу…
Воспоминания больнее любых слов. Сколько бы меня не оскорбляли. То, что он сказал я и сама считаю правдой.
Передо мной проносится то, что я так отчаянно старалась забыть, убеждая себя, что уже взрослая, что простила. Родителей ведь надо прощать.
В этих воспоминаниях мама снова на пороге нашей квартиры. Она садится на корточки и обнимает маленькую меня, гладит по волосам, говорит:
- Теперь я буду хорошей мамой и никогда тебя не оставлю. Ты можешь делиться со мной всем, и я приму любой секрет, как свой, - ее ласковый голос обволакивает меня, - мне так жаль, что я не была с тобой эти семь лет, но я исправлюсь, клянусь.
Бабушка стоит в углу со скрещенными под грудью руками. Она в сомнениях, но готова принять блудную дочь обратно. Мне ведь нужна мать, так она думает.
Я снова верю, тянусь к матери. И все зря. Медвежонок, подаренный мамой, с которым я спала с пяти лет падает в лужу.
Мамы нет дома. Она не осталась тем человеком, готовым быть для меня неприступной гаванью, в объятия которой всегда можно возвратиться со своими проблемами.
Солгала. Снова. Родительница не появляется неделями, месяцами, а когда приходит – все время пытается наверстать упущенное с удвоенной силой.
- Это же всего лишь уроки, Луна, ты не можешь быть настолько тупой, чтобы не выучить этого, - говорит она, - либо выучиваешь, либо убирайся, мне не нужна такая никчемная дочь.