Земля надежды - стр. 13
Затем она двинулась вперед медленной, очень медленной трусцой, чуть быстрее, чем обычный темп ходьбы Джея, но медленнее, чем его бег. Ему приходилось все время то идти, то бросаться бежать, чтобы догнать ее, и потом снова идти.
Как только закончилась полоса поваленных стволов, дикарка сошла с тропы, оглянулась, напряженно прислушалась, а потом приблизилась к дуплистому дереву, стоявшему неподалеку. Там одним плавным движением она стянула с себя рубаху, аккуратно свернула ее и спрятала между корнями дерева.
Она осталась почти обнаженной. Крошечная юбочка из оленьей кожи прикрывала ее тело спереди, но стройные бедра и ягодицы были оголены. Маленькие груди юной индианки были остроконечны, тверды, как и ее мускулы. Джей вскрикнул, не от желания, а от страха, и оглянулся.
На секунду ему показалось, что она хотела заманить его в ловушку. И что сейчас кто-то выскочит из кустов, засвидетельствует, что он был с ней, смотрел на ее постыдную наготу, и потом последует какое-то ужасное наказание.
Лес молчал, вокруг никого не было, кроме них двоих. Сразу же Джей вообразил, что, наверное, она его заманивает, соблазняет. Да и он не мог отрицать, что она уже почти показалась ему желанной. Но потом он понял, что дикарка вовсе не замечала его, она осталась слепа к мгновенной смене его страхов и мыслей.
Безбоязненно, не осознавая собственной наготы, не чувствуя стыда, она наклонилась к корням дерева и извлекла маленький черный горшочек. Девочка обмакнула в него пальцы, вытащила горсточку красноватой мази и стала втирать ее в кожу – так богатая женщина нанесла бы духи. Когда все тело маленькой дикарки заблестело, она выпрямилась и улыбнулась Джею.
Сейчас он мог видеть, как голубые и красные линии татуировки, окружавшие лопатки, спускались по узкой спине в виде сумасшедших спиралей. Только маленькие груди и живот оставались чистыми.
Мазь добавила красного цвета ее коже и более темного тона татуировкам. Индианка выглядела старше и казалась более чужой, нежели на лужайке Джеймстауна. Волосы будто стали длиннее и гуще, глаза – темнее, в них заблистал дикий огонек. С возрастающим чувством благоговения Джей наблюдал за превращением девочки в рубахе с чужого плеча в юную женщину, одетую только в свою сияющую кожу. Из служанки и ребенка преступной служанки она превратилась в лесное божество, порождение леса; кожа ее, испещренная лучами, что проникали сквозь колышущийся покров листвы, сливалась с лесной почвой, которая точно так же мерцала пятнами света.
Она протянула горшочек, предлагая взять немного мази.
– Нет, спасибо, – неуверенно отказался Джей.
Она протянула горшочек снова.
Джей покачал головой.
Терпеливо девочка указала на облако насекомых, вьющихся у его лица и рук, и Джей впервые заметил, что вокруг нее не было ни мошек, ни мотыльков. Она сунула горшочек ему в руки.
Брезгливо Джей опустил пальцы в горшочек и извлек немного мази. У нее был прогорклый запах – запах пота или лежалого мяса. Джей не сумел скрыть гримасу отвращения от этой сильной вони. Листом он стер мазь с пальцев и снова отрицательно покачал головой. Девочка не обиделась. Она просто пожала плечами, снова закупорила горшочек пучком листьев, потом положила в плетеный мешочек, который извлекла из-под дерева вместе с небольшим колчаном с полудюжиной стрел и маленьким луком.