Земли семи имён - стр. 37

Поднималась вьюга.

Из тумана, всё нарастая, к ним летел звук колокольчиков.

– Что это?

– Это Акварель, лошадь. Согласна взять её в спутницы? Ездила верхом?

– Без седла быва… а-ах!

Не успела Хедвика ответить ни на то, ни на другое, как оказалась на спине лошади; прямо перед её глазами темнела гладкая грива, пятнистая от снега, а на поясе уже покоилась ладонь лютника. Одной рукой он придержал в седле Хедвику, а второй ухватил вожжи и пустил лошадь неторопливой иноходью.

Цокот копыт глох в густом снегу, зато бубенец на шее Акварели заливался так, что прохожие оборачивались им вслед, а хозяйки отворяли окна поглядеть, что за звон летит по улицам.

Позади оставались тихие переулки и громадные площади, не уступавшие площади Искр; мелькали вывески и витражи, пороги и изгороди. Спускались ранние сумерки, зажигали огни, и череда окон вилась за ними пёстрой золотой лентой. Повинуясь Файфу, Акварель всё ускоряла ход и наконец перешла на бег, с каждой секундой всё более стремительный. В ушах свистело, неистово звенел колокольчик, и тихая сага зимнего города оборачивалась бешеной скачкой.

На нижних улицах было теплее, и снег на дорогах почти стаял. Из-под копыт, ударявших о мощёные мостовые, полетели жёлтые, синие и алые искры.

– Что это? – восторженно крикнула Хедвика, перекрывая ветер.

– Болотные огни! – ответил Файф. – Они тоскливы и так красивы… По зиме грвецы в лесах слабы, голодны и не брезгуют даже ими. А в городе по снегу мокро, вот они и перебираются зимовать в Грозогорье.

Искры поднимались всё выше, окутывая лошадь и всадников цветным коконом, сливаясь, мерцая и раздваиваясь. На миг отпустив вожжи, Файф крикнул что-то и взмахнул рукой. Кокон расцвёл золотом и серебром, вспыхнул, взвихрился… и вдруг, смешавшись со снегом, развеялся.