Зельеварка - стр. 24

Ойра и Кристаль испуганно переглянулись. Целительские заклинания – это не шутка. Они даже трехслойные боевые щиты пробивают. Бывает же, что воина ранят, а защита держится, как ему тогда помощь оказывать и лечить? На управлении потоками рассказывали байку, что после вражеской атаки оставшийся единственным на ногах целитель, справился с дюжиной врагов, наслав на них промывательное заклинание. Ну да, повоюй, когда у тебя неукротимая рвота и такой же понос!

– Я не отступлюсь, – прошипела Мэдлин, сузив глаза.

Вот и правильно, девушка должна бороться, а за чужой кошелек, новое платье или чувства, неважно. Теперь у Мэдди есть цель, виноватой я себя не чувствовала.

Хорошо, что у нас физическая подготовка была только первые три курса. Я поежилась, глядя на распаренных краснолицых первокурсников, бегущих по дорожке стадиона. У боевиков-то все серьезно. Это мы, крысы кабинетные, может быть хилыми и слабыми. У меня больше тройки никогда не выходило получить, сдавала нормативы кое-как, по самой нижней границе.

Физические упражнения я всей душой ненавидела. Хотя, может, и напрасно. Поплотнее запахнула пальто. Первокурсникам точно не холодно.

У нас было окно между магоматикой и теорией плетений, и я вышла в парк, проветрить голову. Бродила по дорожкам, пиная веточки и сухую прошлогоднюю листву. Там, где не прошлись с подметалкой бытовики, ее было предостаточно.

Свернув на боковую аллею, увидела на скамейке поникшую фигуру в коричневой мантии бытовиков. Эту полненькую, приземистую девушку я знала в лицо, часто встречала в библиотеке. Наверное, у нее в роду были гномы, они стройностью никогда не отличались. Девушка плакала.

– Что случилось? Болит что-то? – я села рядом.

Девушка посмотрела на меня сквозь пальцы и отрицательно мотнула головой.

– Обидел кто-то? Плюнь! Ты старательная и умненькая, все, что тебе сказали, это от зависти и неправда, – зашла с другой стороны. – У тебя все получится, вот увидишь.

Почему я к ней подсела? Потому что мне два месяца назад было очень хреново, надо мной смеялись все богатенькие и, что удивительнее всего, все нищие стипендиаты. Я тогда выпала из круга одних и не была принята в круг других. Мне было невыносимо одиноко и мучительно больно. Эту же боль я ощутила сейчас от бытовички.

– Не получится, – помотала она головой.

– Я Венди, а тебя как зовут?

– Я знаю, кто ты. Ты Хайнц, никчемная зельеварка, которая все взрывает.

Однако, кто-то старательно распускает об мне гадкие слухи. Я достала платок и протянула всхлипывающей девушке.

– Ой, прости, я не нарочно, это было очень грубо… – спохватилась девушка. – Тебя тоже дразнят?

– Нет. Я лучшая зельеварка курса. А тебя дразнят?

– Он сказал, что я корова. И даже, если похудею, не стану красивее, – вздохнула девушка.

Я понимающе кивнула. Почувствовала себя вдруг такой старой и опытной, с прогоревшими угольками в груди вместо сердца. Крушение первой любви и презрительный отказ очень горько получить в ответ на признание. Разочаровываться в близких вообще тяжело. Стихийник Тони ничего не сказал, он просто исчез из моей жизни. Не подошел, не поддержал, не сказал ни одного доброго слова. Хотя добрые слова ведь ничего не стоят. Ровным счетом ничего. А Марк молча встал во мной в пару на лабораторной, когда все шептались и шарахались от меня, как от пятнистой ядовитой жабы.