Зельеварка - стр. 2
Мама умерла через два месяца, и я испытала вместо нового горя – облегчение. Она не смогла бы жить без своего привычного мира, без подруг, музыки, театра, чаепитий, без орехового рулета. Она умела красиво, к лицу одеваться, отдавать приказания слугам и совершенно растерялась, когда вдруг стали приказывать ей. Подруги, высказав лицемерное сочувствие, вдруг оказались слишком заняты, чтоб поддерживать ее.
Мне не хотелось больше слышать ее плач. Привыкнув к собственной ванне, чистому белью, вкусной еде, я привыкала жить в общежитии, мыться в общем душе, спать на грубом белье со штампами академии. Я давилась столовской склизкой серой кашей, и жалости на мать у меня не оставалось. Мне надо привыкнуть, учиться и работать, чтоб отрабатывать долг отца.
Сотрудник фирмы «Верена» встретился со мной, с удовлетворениям отметил мои успехи в зельеварении и алхимии, и щедро предложил рассрочку долга на пятьдесят лет или на двадцать. Начать отрабатывать могу прямо сейчас, с неполного дня. Фактически, пожизненное рабство!
Маму похоронили, как нищенку, за счет муниципалитета, на бедняцком кладбище, в простом сосновом гробу. Ни храмовники, поживившиеся за ее счет, ни многочисленные подруги не появились в тот день.
Мне оставалось доучиться полгода; я сжала зубы и стала учиться. Как же я была счастлива раньше! Я просто этого не понимала. Разошедшийся шов на платье, опрокинутая котом чернильница на домашнее задание… какие это были мелочи! Мне не приходилось думать о завтрашнем дне, меня всегда ждал дома обед, за одеждой и обувью следили горничные. Я могла купить все, что мне понравится. Два раза в месяц на дом приходил мастер причесок и маникюрша. Мама всегда готова была взять меня с собой в гости или театр, но я всячески увиливала, потому что мне это было неинтересно. Мама сожалела, что я уродилась в отца, такая же практичная, грубая и простонародная. Она мечтала о воздушной феечке, которая парит в искусстве, не оскорбляя ног земными материями. Конечно, мне оплачивали уроки танцев, музыки и пения, но талантами в этих областях я не обладала. Рисовала, как без навыков рисования описать новое растение? За красотой я не гналась, но мои рисунки были очень точными, а схемы плетений я могла чертить с закрытыми глазами без угольника и транспортира. «Технический чертеж», – сказал приглашенный мамой художник, и ее надежды хвастаться талантами и фантазией дочери в очередной раз рухнули.
Папа обещал оплатить аспирантуру, теперь же научная карьера для меня была недостижима, вряд ли руководство фирмы согласится, чтоб я продолжала образование.
После занятий я приходила в отдел фасовки, развешивала мазь из огромной бадьи в маленькие баночки, или закручивала порошки в пергаментные листочки. Работа была нудной и однообразной, все фасовщицы сидели за длинным высоким столом и сосредоточенно работали, успевая разве что переброситься парой слов.
Я с тоской думала, что жалованье фасовщиц самое низкое, равное жалованью уборщиц, и при таком раскладе мне придется не пятьдесят, а сто пятьдесят лет вкалывать на фирму. Как отец мог задолжать так много?
Сегодня девушки были особенно оживлены, и все время смотрели на одну, рыжую Марту. Ее волосы были убраны под косынку, а серая мантия испачкана несмываемым пятнами. Я сделала выводы, что она либо косорука, либо работает дольше всех, а фирма экономит на спецодежде.