Зельеварка - стр. 10
Последнюю партию я варила с использованием львиной гривы, тоже мох, он же «Грибная лапша» или «Дедова борода», как раз аспиранты-ботаники притащили из леса несколько плодовых тел. Мури Эванс со слезами на глазах отдала мне одно, самое маленькое. Но против профессора Лари́ма она и пикнуть не смела.
И вот это зелье у меня вызвало сомнения. Не должны были тонкие нити гриба раствориться совершенно бесследно в спирто-эфирной смеси. Мне просто нечего было отжимать после экстракции! И грибом даже не пахло. Какая-то опалесценция и муть. Кто-то испортил мое зелье!
В лаборатории всегда суетится огромное количество народа, но свои колонки и колбы я закрывала в именной ящик, как все дипломники-зельевары. Хоть самой в лес собирайся за новой порцией гриба! Он, кстати, съедобный и очень вкусный. А у меня еще клубни родиолы розовой под роспись получены, шесть штук. Скорее бы сделать вытяжку!
Не заметила на нервах, как смолотила все пирожки, и определила это только, нашарив рукой мятую промасленную бумагу.
Побежала в лабораторный корпус зельеваров, как и планировала, после обеда. Перед дверями стояла охрана, и взволнованная стайка старшекурсников колыхалась, как прибой.
– Что, Венди, каюк тебе пришел? – крикнул самый противный одногруппник, прыщавый Дэн Мортиг.
– Взорвался твой ящичек, тю-тю! – добавил его дружок, долговязый Крейми Брунн. – Пошла по стопам отца!
– Не ваше дело, – процедила я, пробиваясь вперед.
– Гвендолин Хайнц? Проходите!
Сердце тревожно заныло. Ох, не к добру, если всех задерживают, а меня пропускают. Впрочем, куда уж хуже?
Есть куда, поняла я, увидев в лаборатории мури Эванс, мура Ларима, декана нашего факультета мура Тариэля Бревиса, двух щеголеватых офицеров в серой форме и пустое место на полке вместо моего ящика. Я пошарила глазами, ища осколки. Хоть что-то должно было остаться!
Я открыла рот и закрыла глаза, прижав руку к груди, где бешено зачастило сердце. Мои образцы! Мои заменители «Недремлющего ока»! Клубни, травы, корешки!
– Мури Хайнц! Какие реактивы вы хранили в вашем ящике? – вкрадчиво спросил один из офицеров.
– Готовые зелья. Созревающие экстракты. Ректификационную колонку. Стекло, колбы, пробирки. Клубни родиолы, мох и травы, – непослушными губами произнесла я.
– Какой мох, какие травы? Что могло вызвать пирофорную реакцию? – блеснул термином офицер.
– Что вы несете? Там не было препаратов, способных к самовозгоранию! – взвилась я. – Жидкие зелья самопроизвольно не воспламеняются! Там противопожарная руна!
– Да что вы? – обманчиво ласково спросил офицер. – Тогда каким образом могло выгореть содержимое вашего ящика? Вместе с ящиком?
– Никак оно не могло выгореть! Это диверсия либо провокация… Кража интеллектуальной собственности!
– Так, – веско сказал декан. – Вы меняете куратора и тему дипломной работы с этого дня.
Что? Что?! Да как такое возможно? Я все жилы себе вытянула с этими ноотропами, у меня уже диплом почти написан и зелья готовы… были. Почему молчит мур Ларим? Как свою фамилию в статью вписать, так он не стеснялся!
– Это невозможно. Я не успею подготовить новую работу, – выдавила, убедившись в молчании научного руководителя.
– Отныне ваш куратор мури Эванс. Придется успеть, – декан повел мужественными плечами и покинул лабораторию. О нет, только не она! Не работа, а сплошное противостояние будет!