Зелёный луч. Собрать мозаику. Книга первая - стр. 20

Больше не могу притворяться и заливисто смеюсь:

— Неужели думаешь, что я могу на тебя злиться?! Я так соскучилась и рада, что ты приехал, что готова простить все-все!

Протягиваю ладошку, Джейс с благодарной улыбкой прячет ее в своих больших прохладных ладонях и улыбается.

— Абсолютно не умеешь притворяться и говоришь все, что думаешь. Ты самая добрая и искренняя девочка, — Джейсон произносит эти слова с непонятным сожалением.

Девочка? Я вообще-то уже девушка! И невеста!

— Зачем притворяться, Джейс? — удивляюсь я. — Мы всегда говорим друг другу правду. Всю жизнь. Незачем что-то менять.

— Да, всегда. Давай сушиться, — тяжело вздыхает Джейсон, улыбка сходит с его лица. — Можем замерзнуть. А потом поговорим.

Почему он скис? Столько поводов для радости!

Джейсон выпускает мою ладошку и раздевается. Оставшись в плавательных шортах, развешивает вещи на ветках деревьев.

Я тоже снимаю платье, остаюсь в одной сорочке, плотно прилипшей к телу. Платье и нижнюю юбку развешиваю рядом с одеждой Джейсона.

Украдкой, из-под опущенных ресниц, поглядываю на парня и удивляюсь, как сдержанно он себя держит. Мне тоже нужно успокоиться, а то веду себя как малолетняя девчонка, а не невеста. Вот Джейсон и называет меня соответственно.

Мы уселись на коврик, который принес и расстелил Джейс.

— С прошедшим днем рождения, Светлячок! — Джейсон протягивает небольшую коробочку, перевязанную шикарным сиреневым бантом.

— Спасибо! Но, прошу, хватит называть меня детским прозвищем. Я уже и родителей попросила об этом.

— Оно тебе подходит, — с мягкой улыбкой возражает он.

Передергиваю плечами, с нетерпением развязываю бант и открываю коробочку. В ней аккуратно сложенная шаль из тонкого голубого шифона. Прозрачная, невесомая и очень красивая.

Довольная подарком, я оборачиваю шаль вокруг шеи и вскидываю глаза на дарителя. Джейсон насмешливо усмехается, наверное, снова подумав, что я веду себя как ребенок. Я вздыхаю: тяжело меняться.

И думаю о том, что Джейсон подарил мне взрослый подарок. Раньше он дарил что-нибудь сделанное своими руками: вырезанные из дерева свистульки, шкатулки, украшения. Те подарки мне больше нравились, потому что Джейсон вкладывал в них частичку себя, но я промолчала — пора взрослеть.

Смотрю, как Джейсон достает из корзины, которую я чудом не перевернула, хлеб, сыр, огурцы, помидоры, бутылку кваса. Он раскладывает продукты, разливает квас по стаканам и делает бутерброды. И все это в торжественном молчании. Изредка Джейсон исподтишка бросает на меня взгляды, я улыбаюсь в ответ.

Наблюдаю, как аккуратно он нарезает помидоры, огурцы и сыр, как потом все это красиво раскладывает на хлеб. На пикнике у озера, которое находится на границе наших поместий, всегда Джейс ухаживает за мной.

Он приносит эту корзину и сам делает бутерброды.

Это наша давняя традиция.

Наконец, Джейсон торжественно передает бутерброд, а я, не выдерживая, довольно хихикаю:

— Ты такой серьезный, как будто накрываешь стол для императрицы.

— Не для императрицы, а для друга, по которому соскучился, — с теплой улыбкой произносит Джейс.

Нехорошо кольнуло сердце: друга? Просто друга?

Но... Как же?

— Я тоже соскучился, Лори. Честно говоря, только увидев тебя, понял, как мне тебя не хватало все эти месяцы. Ты такая живая, искренняя, жизнерадостная.