Зеленый Лог - стр. 37
— У тебя соски затвердели? — перебивает меня Меглин громким шепотом.
Неосознанно я опускаю взгляд на грудь, а в следующее мгновение меня окатывает волной стыда.
— Что ты… — скрещиваю руки на груди.
— Потрогай их, — так же глухо просит Костя. — Пощекочи большими пальцами.
Вспыхнув, я крепче сжимаю себя руками. И только сейчас замечаю, что полотенце, которое висело на дверце, исчезло.
— Верни мое полотенце!
— А волшебное слово? — смеется Костя.
— Иди к черту! — огрызаюсь я.
— Тогда выйди и возьми сама.
— Да что ты ко мне привязался?! — ору я на всю раздевалку.
Тень за стеклом вдруг отдаляется.
Я подхожу ближе, всматриваюсь и прислушиваюсь, гадая, что он задумал. Ничего толком не видно. И, когда Меглин возвращается к кабинке, я вынуждена отступить.
— Держи.
С этим он перебрасывает через дверцу край белоснежного полотенца.
Сдернув полотенце, суетливо заворачиваюсь в него. С волос капает вода, и я отжимаю мокрые кончики.
— Ну где ты там? — торопит Костя.
Собравшись с духом, я толкаю дверь и выхожу.
Костя занят тем, что медленно расстегивает пуговицы на своей черной рубашке.
— Что ты делаешь? — я растерянно наблюдаю за движением его пальцев.
— Хочу тоже принять душ, — он выворачивает рубашку на плечи, обнажая грудь, после чего разбирается с манжетами. — Жарко сегодня.
— Не надо! Дай я хотя бы выйду!
Я в шоке направляюсь к шкафам с одеждой.
— Ой, да что такого? — преградив мне путь, Костя тянется к ремню на брюках.
Я смотрю на дверь и вижу, что одна из скамеек придвинута к ней вплотную. Меглин уже снял рубашку, бросил ее на скамейку и, расстегивая ремень, двигается прямо ко мне.
— Не приближайся! — я отступаю, цепляясь руками за плитку у себя за спиной.
Топазовые глаза миндалевидной формы с темными ресницами приковывают меня к месту.
— Боишься, что я буду разочарован? Да, брось… — раздетый по пояс и с расстегнутым ремнем Костя нависает надо мной. — Ты создана для того, чтобы на тебя смотрели. Как на произведение искусства. Ты охренительна, милая. — Одна его рука упирается в стену, пока другой он медленно отводит с моего лица длинные мокрые пряди. — Думаю, тебе и самой это отлично известно. — Слушая его, я кусаю нижнюю губу. Костя опускает взгляд на мой рот и наклоняется. — Покажи себя…
Красивые мужские губы, растянутые в дразнящей ухмылке, так близко.
Я кладу ладонь на грудные мышцы Кости. Его кожа такая горячая, и дышит он часто. Я тоже. Жар, смешанный с негодованием, охватывает мое тело.
Это все так неправильно.
— Костя, не надо… — шепчу я.
— Что не надо?
— Все! — отталкиваю его. — Тебе не следует здесь находиться и делать то, что ты делаешь!
Поднырнув под его рукой, протискиваюсь и обхожу его.
— Ой, да хватит строить из себя целочку, — Костя медленно разворачивается. — Однажды ты уже разделась передо мной. Помнишь?
Направляясь к шкафчикам, я отвечаю:
— Я бы предпочла об этом забыть!
— О твоем первом поцелуе? О том, где побывали мои пальцы, и как тебе это понравилось? Ты же помнишь, что я умею делать языком? А как ты просила трахнуть тебя… — вкрадчиво интересуется он.
Стоя у шкафчика, я опускаю голову и вся съеживаюсь.
Меглин превратил в грязь мои самые лучшие воспоминания о нем.
— Прекрати, — у меня дрожит голос.
— Интересно, этот утырок Топовский знает, какая ты у него шлюшка? — Костя продолжает куражиться.