Зелёный король - стр. 20
– Может быть, вам известно, где он сейчас?
В ответ женщина пожала плечами, а в ее глазах промелькнула злая ирония.
– Вы совсем мальчишка, и я вас нисколько не боюсь.
– Нет, вы меня боитесь, – внушительно произнес Реб. – Посмотрите мне в глаза, и вы увидите, что вы очень меня боитесь.
Рука юноши судорожно сжимала садовый нож.
– Я сюда обязательно вернусь, Эмма Донин. Вернусь через две недели, а может, через два месяца, но вернусь, чтобы проверить детей. Если я замечу следы избиения, я перережу вам глотку и отрежу руки. Нет, сначала я отрежу вам руки, а затем перережу горло. Вы разговаривали со стариком, которого звали Антоном, которого, если верить вашим словам, задавил армейский грузовик?
– Он был не особо разговорчив.
– Мне это известно. Но, может быть, он говорил вам или кому-то другому из прислуги хоть что-нибудь о моем отце Иоганне Климроде? Я очень прошу вас, попытайтесь вспомнить.
В этот момент в комнату вошли дети и робко уселись за стол. Все трое со страхом поглядывали то на садовый нож в руках Реба, то на испуганное лицо женщины. Вся эта жуткая картина очень напоминала одну из немецких сказок про людоедов и фей.
После продолжительного молчания Эмма произнесла:
– Однажды он рассказывал о каком-то санатории.
– Туда увезли моего отца в период между июлем и сентябрем 1941 года?
– Да, это так.
– Этот санаторий под Линцем, – продолжала Эмма. – Но Антон произнес какое-то другое название, но какое, я не могу вспомнить.
У Реба под рубашкой была карта, которую он украл у штабного генерала. Он вытащил ее и стал читать все подряд названия на карте, расположенные в радиусе шестидесяти километров вокруг Линца, включая и Маутхаузен. Читал долго, пока Эмма Донин не вспомнила, что это название Хартхайм. Да, это был замок Хартхайм.
Из горной деревушки Райхенау Реб спустился в долину. Остаток дня и наступившую ночь он провел в Пайербахе, в доме старика, который подвез его на своей телеге. В эту ночь первый раз за четыре года, прошедших со дня его отъезда с матерью и сестрами во Львов, он ел за домашним столом и спал в настоящей кровати. Старика, приютившего юношу, звали Доплер. У него было трое внуков, все они служили в немецкой армии. На двоих внуков старик получил официальное сообщение о гибели, а третий пропал без вести. Реб рассказал старику о троих мальчиках, брошенных на попечение Эммы Донин. Он попросил старика навещать ребятишек и следить за тем, как Эмма обращается с детьми.
Далее Реб решил, что вернется в Вену. Не для того, конечно, чтобы погулять по улицам города, полюбоваться Богемской канцелярией или еще раз зайти в свой дом. Он искал Эпке, расспрашивал о нем у многих знакомых и совершенно незнакомых людей.
Но все его поиски были напрасными. Человека с такой фамилией никто не знал и ничего о нем не слышал. Иногда юноше казалось, что Эмма Донин его выдумала. Однако даже то, что Реб узнал фамилию этого человека, было уже определенным успехом. Имел значение и тот факт, что ему стало известно о гибели Антона Хинтерзеера, который состоял на службе у Климродов более полувека. Военный грузовик сбил этого «седовласого старика» совсем не случайно, это произошло по указанию Эпке.
В рассказе Эммы Донин присутствовал «высокий и красивый блондин», носивший форму генерала СС, – это был, конечно же, Эрих Штейр. Он, так же как и его слуга Эпке, считал, что Реб Климрод не должен раскрыть их чудовищные преступления, они надеялись, что все это сохранится в тайне.