Зеленое солнце - стр. 29

Ох и глазищи. С ума сойти можно. Она что-то спрашивала, он односложно отвечал, вдруг осознав, что сегодня с кречетом не тренироваться, а красоваться пришел. А когда она снова ушла, остался на лужайке под окном с чувством, что выглядит идиотом, который и разговаривать толком не умеет.

«Ромео рудославский», - мрачно подумал он, и настроение его покатилось вниз. А потом еще и Никоряки добавили со своей хитрожопостью.

Но глядя вслед им с дядькой, умчавшимся верхом ниже по грунтовке, в сторону леса, Назар снова чувствовал то же самое. Как разряды тока по позвоночнику прошибают от ее вида. И понятия не имел, что это такое и что с этим делать.

Следующий день он продолжал наблюдать, всерьез не приближаясь, но и не выпуская Милану из виду, словно бы проверяя собственные реакции. В дядькином кабинете – запах ее духов. И потом на лестнице, когда он поднимался следом за Стахом за какими-то бумагами в его комнате, с которыми нужно было сгонять в область и заодно мать там проведать.

Потом столкнулся с ней, когда она шла в столовую завтракать, а он – из дома, наружу. Назар вместо приветствия пробубнил что-то нечленораздельное, а она и бровью не повела. Кивнула молча и пошла себе дальше, будто его и не было.

Со стороны наблюдал за ее балконом, на котором она иногда мелькала. И прислушивался. К голосу. Привыкал, как тот кречет должен привыкнуть к голосу того, кто его приручил.

А в пятницу утром застал ее с книгой.

В парке.

В садовом подвесном кресле-коконе, как какую-то фею в капельке росы.

В коротких шортах, очередной маечке, в которой слишком сложно игнорировать высокую девичью грудь и ложбинку, видную в вырезе.

Она забралась в кресло с ногами, удобно устроившись на подушке кораллового цвета, а ее шлепанцы валялись под конструкцией, на траве.

«Дюймовочка-переросток», - подумал Назар Иванович и сам не понял, как оказался возле нее, уставившись сверху вниз на ее макушку, пока она не подняла голову.

Несколько секунд молчала, ожидая, что если этот лесной человек подошел, то объяснит зачем. Но Назар ни звука не издавал, и заговорить пришлось ей.

- Что? – коротко бросила Милана.

- Читаешь? – отмер Кречет.

- Ну не радио же слушаю.

- Угу.

Он снова засопел носом. Потом зачем-то обхватил пальцами металлический каркас, на котором висела «капля». И выдал новый вопрос:

- И что читаешь?

Ее брови невольно дернулись в удивлении. Она почесала острым ноготком лоб и сообщила:

- Книгу.

- А…

Какую книгу она читает, Назар спрашивать не стал. Просто наклонился, потянулся к томику и перевернул, не забирая у нее из рук, чтобы обложку разглядеть. Милана почти открыла рот, чтобы возмутиться подобным самоуправством, но взгляд ее остановился на кисти его руки. Яркие свежие ссадины были слишком заметны. Бровь ее снова дернулась, она подняла голову и посмотрела Назару в лицо. Тот резко отдернул ладонь, моментально сообразив, что конкретно ее так подбросило. И, тоже не отрываясь от ее глаз, криво усмехнулся, пытаясь скрыть смущение, которое было непривычным, незнакомым и, чего уж там, поставило его в положение слабого.

- К-хм, - кашлянул Кречет. – Ладно…

- Это все? – насмешливо проговорила она.

- Все!

И оторвался от каркаса, сунув разбитые, только начавшие заживать, но еще воспаленные пальцы в карманы шортов.

«Милые кости», - мелькнуло в его голове название книги, когда он спешно покидал поле несостоявшегося боя. И мрачно подумал, что и правда дебил.