Зебра полосатая. На переломах судьбы - стр. 67
И теперь, вспоминая ту историю, я понимаю, что сам был виноват в обострении того конфликта не только потому, что заранее не разглядел этого Устрицева, но и потому, что был круглым болваном. Не смог я тогда сообразить, что появление у меня начальника совсем другого типа, чем предыдущие, полностью меняло обстановку. Еще раз проявлялось постыдное отсутствие гибкости моих прямолинейных мозгов, не способных улавливать повороты жизненных обстоятельств. Ведь тем моим прежним начальникам в Гипроводхозе и ПНИИИС'е были до феньки дела, которые не входили в круг их собственных интересов. Они были только рады, что никакие зайдманы не лезут к ним со своими заботами. Поэтому они и позволяли подчиненным делать все, что они хотели.
А этот Устрицев, ничем другим сам не занимавшийся, считал своим служебным долгом влезать во все дырки, совать нос, вникать во все, что происходило во вверенном ему участке. Хотел он разобраться и в моих работах, вряд ли, собираясь поначалу как-то меня прижучить. А я, дурак, сразу принял его вопросы за попытку ущемить мою самостоятельность, лишить свободы. Вместо того чтобы вести себя спокойно, уравновешенно, с некоторой долей юмора, я разозлился, стал на все его предложения возражать, полез в бутылку. Этим и настроил его против себя, испортил отношения. В общем, оказался сам себе
И еще один пробел, обнажающийся тем инцидентом, заложила в меня генетика (наверно, все же от папы). Вот не умею я собраться в нужную минуту, теряюсь, веду себя глупо – поддаюсь чувствам, а не разуму. Причем, этот недостаток дает мне прикурить не только в таких серьезных испытаниях, как конфликт с Устрицевым, но и в случаях, совершенно пустяковых. Вот в таком, как, например, вдруг мне вспомнившемся.
Это было в каком-то далеком году моего молодого прошлого. Мы с женой опаздывали на сеанс кино в “Октябрьском” и, выйдя из метро, на Калининском проспекте прыгнули в дверь подошедшего к остановке автобуса. Билеты мы, естественно, не взяли (чего их брать, едем-то всего пару минут). А тут, на наше безденежное счастье, в автобусе вдруг возникла здоровенного роста контролерша, этакая тетя-шкаф. И первым она нависла надо мной, стоявшим почти у самого выхода.
– Предъявите ваши билеты, – грозно вонзила она в меня свой басовитый альт. – А я, маленький, щупленький, ей по плечо, страшно растерялся, испугался, наложил в штаны, не знал что сказать, стал шарить по карманам, якобы, в поиске запропастившиеся куда-то билетов. Мой лоб покрылся холодным потом, а щеки, наоборот, покрылись красными пятнами. Ой, как стыдно, какой позор, какой ужас!
Но тут у меня из-за спины возникла моя храбрая подруга жизни.
– Какие-такие билеты вы еще имеете совесть спрашивать, – смело накинулась она на контролершу. Глаза ее горели праведным гневом. – Сами попробуйте в этой тесноте и давке дотянуться до ваших билетов. Чем по автобусам топать, лучше бы их чаще пускали. А то один раз в час ходят. Безобразие!
Вокруг публика одобрительно загудела.
– Правильно женщина говорит, – выкрикнул кто-то.
– Пора, наконец, порядок наводить. Стоишь, стоишь на остановке, все ноги отстояли. Сколько терпеть будем?
В это время автобус остановился, жена схватила меня за руку и потянула к выходу прямо на толстое брюхо контролерши. Я подумал, что она нас, конечно, задержит, не выпустит, но та посторонилась, отодвинулась от выхода, и мы стремительно выскочили на улицу.