Здравый смысл врет. Почему не надо слушать свой внутренний голос - стр. 35

Оказывается, нечто похожее на нее наблюдается в любой области естественных наук, где для этого явления используется понятие «эмергентности». Как выходит, что из совокупности атомов возникает молекула? Что из совокупности молекул возникает аминокислота? Что из совокупности аминокислот и других химических соединений возникает живая клетка? Что из совокупности живых клеток возникают сложные органы – такие, как мозг? Что из совокупности органов возникает разумное существо, думающее о вечной душе? В этом свете социология – лишь вершина сложнейшей пирамиды, начинающейся с субатомных частиц и заканчивающейся мировым сообществом. На каждом ее уровне мы сталкиваемся, в сущности, с одной и той же задачей – как перебраться с одного «уровня» реальности на следующий?

С исторической точки зрения, наука сделала все возможное, чтобы избежать ответа на этот вопрос, предпочтя разделение труда по уровням. Физика, например, существует сама по себе – с собственным набором проблем, законов и закономерностей, химия – совершенно иной предмет с абсолютно иными проблемами, законами и закономерностями, биология – не похожа ни на первую, ни на вторую и есть нечто третье. И так далее, и тому подобное. Правила, применимые к разным уровням, должны согласовываться – не годится, чтобы химия нарушала принципы механики. Однако логически вывести законы для одного уровня из законов, управляющих другим, более низким, как правило, невозможно. Исчерпывающие знания о поведении отдельных нейронов, например, не помогут понять человеческую психологию, а отличное владение физикой элементарных частиц – химию синапсов^>95.

Впрочем, в вопросах, представляющих для ученых наибольший интерес, – от геномики[21] до охраны экосистем и каскадных аварий в энергосистемах – проблема эмергентности все чаще встает ребром. Увы, когда бы специалисты с ней ни столкнулись, она оказывается дьявольски сложной. Причина этого сама по себе неясна, однако многие ученые убеждены: ключ к ее разрешению заключается в понимании взаимодействия между частями, составляющими единое целое. Так, отдельные гены взаимодействуют друг с другом в сложных цепях активации и подавления, выражая фенотипические черты, не сводимые к свойствам какого-то одного гена. Отдельные растения и животные взаимодействуют друг с другом через отношения жертва-хищник, симбиоз, конкуренцию и сотрудничество, образуя экосистему, основные свойства которой невозможно понять с точки зрения какого-то одного вида. Отдельные электрогенераторы и подстанции связаны друг с другом высоковольтными кабелями, составляя динамическую систему, которая не может быть осмыслена в терминах любого одиночного ее компонента.

Социальные системы тоже изобилуют взаимодействиями: между индивидами, между индивидами и фирмами, между фирмами и другими фирмами, между индивидами, фирмами, рынками и правительством и т. д. На поведение отдельных людей влияет то, что делают, говорят и носят окружающие. На деятельность фирм – желания отдельных потребителей, продукция конкурентов и требования кредиторов. На состояние рынков – правительственное регулирование, действия отдельных фирм и даже отдельных людей (таких, как Уоррен Баффетт[22], например). Правительства испытывают на себе множественные влияния – от корпоративных лоббистов до обзоров общественного мнения и индексов фондовых рынков. В системах, которые изучает социология, взаимодействия принимают столь многочисленные формы и влекут за собой столь серьезные последствия, что наша версия эмергентности – проблема микро-макро, – пожалуй, сложнее и труднее, чем в любой другой дисциплине.