Здравствуй, папа, Новый год! - стр. 16
Я даю. Она замирает с шариком в руках.
– А ты?
– Что – я?
– Ты тоже повесь.
И она протягивает шар мне. Как мило! Хочет, чтобы и я кайфанул. Делится радостью. И я кайфую! Так тепло на душе становится… И даже начинает проклевываться что-то вроде новогоднего настроения.
Хорошо, что я приехал. Ну а как иначе? Я же обещал Маше елку.
С утра настроение было не то что на нуле – в минусе. Кире надоело молчать и игнорить меня, и она перешла к следующему пункту программы: распил деревянного буратины. Это мы тоже проходили… Но сегодня мне что-то не зашло.
Я просто собрался и свалил.
– Ты куда?
Она поймала меня у двери.
– Навестить друзей на побережье.
– Не знала, что у тебя здесь есть друзья! – обвиняющим тоном выдала она.
И я подумал: а ведь Кира вообще не так уж много обо мне знает, хотя мы почти год вместе. Например, я никогда не рассказывал ей про Брусникину – главную стерву моей жизни.
И, кстати, я тоже не так много знаю о том, чем жила Кира до меня. Она упоминала, что у нее пару раз были серьезные отношения. Но подробностей не рассказывала.
– Когда вернешься?
– Сегодня.
– Можешь вообще не возвращаться! – полетело мне вслед.
Могу. Но… нет. Я вернусь. И подумаю, как быть дальше.
А вот звать тебя в гости, моя маленькая подружка, сейчас точно не стоит. Хотя я бы с удовольствием показал тебе горы.
Тем временем мне приходит сообщение от курьера. Я отправил чемоданы службой доставки, и сейчас их везут по указанному адресу. Пишу курьеру: “Звоните в дверь, если никого не будет, оставьте на крыльце”. Кто-то наверняка будет. Народу в доме полно живет.
– Как думаешь, Дед Мороз принесет мне собаку? – спрашивает Машуня, пока я обматываю елку гирляндой.
– Вряд ли, – осторожно отвечаю я.
Похоже, это ее самое главное желание.
– Потому что я плохо себя вела?
– А ты плохо себя вела?
Маша самокритично кивает.
– Иногда. Почти что часто. Думаешь, он знает?
Я пожимаю плечами. Понятия не имею, как функционирует концепция Дед Морозовского контроля за детьми. Что-нибудь ляпнешь невпопад – и сломаешь ребенку картину мира.
– Что ему, жалко, что ли? – продолжает рассуждать Машенька. – Он же Дед Мороз. Должен быть добрым. Как ты.
Ух ты. Оказывается, я добрый…
* * *
Елка наряжена.
Брусникина заглядывает в комнату, где я собираю пустые коробки и пакеты.
– Поешь с нами?
– С удовольствием.
– У нас только макарошки с сосисками.
– Обожаю макарошки…
– С сыром! – влезает Машенька. – Мои любимые!
– Готова есть на завтрак, обед и ужин, – добавляет Анюта.
Ну прям как я!
Кухня уютная, но маленькая. Мы с Брусникиной то и дело задеваем друг друга разными частями тела, пока я помогаю ей накрывать на стол. Поэтому у меня в груди хронический спазм. Просто выдохнуть не могу, когда вдруг чувствую ее теплую нежную руку, случайно коснувшуюся моего плеча. А когда она задевает меня бедром на повороте, во мне вспыхивает такая мощная новогодняя гирлянда, что дело может кончится пожаром…
Но Анюте не до меня. Она ест как будто нехотя. То и дело оглядываясь на ноутбук, лежащий на подоконнике. О работе думает, похоже.
– Мам, пойдем гулять! – начинает канючить Машуня в конце обеда. – Я хочу на море!
– Маш, мне нужно кое-что доделать. Я освобожусь только через два часа.
– Давай я с ней погуляю, – предлагаю я.
– Ты? – растерянно смотрит Анюта.
– А что?
– Да! Да! Да! – радостно вопит Машенька. – Пусть Миша со мной погуляет! Я хочу с Мишей гулять!