Здесь я устанавливаю правила - стр. 3
Ветров не любил ошибаться, и сейчас ощутил досаду, направленную скорее на самого себя. Почему он решил, что у девчонки нет характера? Неужели обманчивое впечатление сложилось только из-за холодного типа внешности? Действительно, светло-серые, почти бесцветные глаза Инги, вызывающие ассоциации с многовековыми ледниками, с трудом позволяли заподозрить в ней наличие темперамента. Изящная тонкая фигура, светлые волосы и бледная – так, что под ней ясно видны прожилки вен – кожа придавали ей вид хрупкий и беззащитный, что тоже мешало сразу разглядеть в девчонке воительницу, способную отстаивать свои интересы.
Всё это объясняло ошибку, но не оправдывало её. И уж точно не давало ответа на вопрос, как поступить с Зеленцовой теперь. Что-то подсказывало Ветрову, что самые простые способы – запугать или подкупить – здесь могут не сработать.
Конечно, в его силах было избавиться от девчонки раз и навсегда. Причём сделать это можно было даже с выгодой для себя. Сам Ветров считал любое насилие крайней и исключительной мерой и предпочитал, чтобы все сотрудники работали на него на добровольной основе, однако среди его знакомых водились люди, которые были далеки от такой щепетильности.
Не было ничего сложного в том, чтобы продать девчонку в подпольный бордель, откуда она никогда не смогла бы сбежать и где её никто бы не отыскал. Однако что-то удерживало его от того, чтобы окончательно склониться к такому решению.
Несмотря на тесные связи с криминальным миром и далёкие от законных способы заработка, Феликс Ветров был человеком с принципами. И одним из его принципов было не втягивать в деловые разборки непричастных к этому лиц. Неудачливых конкурентов и провинившихся сотрудников могла ждать самая жестокая расправа, но их семьи всегда оставались для Ветрова неприкосновенными.
Вторым принципом было то, что он сам определял короткой ёмкой фразой – «Я не воюю с детьми». Феликс мог, а иногда даже и любил потягаться с серьёзным противником, но если кто-то переходил ему дорогу случайно, по глупости, он предпочитал проучить выскочку легко, «щёлкнуть по носу», но не портить жизнь.
Конечно, случай с Зеленцовой был другим. Она сама влезла не в своё дело и не поняла ошибки. Она сама была бы виновата в обрушившихся на её голову несчастьях. И всё же, глядя на упорно пытающуюся храбриться девушку, Ветров решил не спешить.
– Ты оказалась беспокойным существом, – заметил он, окончательно поняв, что игра в гляделки не принесёт желаемого результата. – Чего ты думала добиться своим походом в полицию?
– А вы не догадываетесь? – несмотря на своё неприглядное положение, девчонка даже попыталась добавить в голос иронии.
– Неужели ты всерьёз полагала, что можешь доставить мне неприятности? – хмыкнул с демонстративным пренебрежением, рассчитывая пошатнуть её самоуверенность.
– А вы полагаете, что не могу? Тогда почему я здесь? – ещё сильнее стиснув руки, так что костяшки пальцев побелели, парировала Зеленцова.
Феликс мог только догадываться, каких усилий ей стоило сохранять видимость самообладания, но голос девушки звучал по-прежнему ровно.
– Ты здесь потому, что я предпочитаю разбираться с мелкими недоразумениями сразу по ходу их возникновения.
– Недоразумение… – глухо повторила девчонка, и в льдистых глазах сверкнула настоящая, ничем не разбавленная ненависть. – Значит, желание наказать убийцу отца – для вас недоразумение? А само убийство, наверное, и вовсе пустяк?!