Здесь должна быть я - стр. 5
– Ты спишь? – шепотом спросила тетя Аня.
– Нет, – по ее голосу я поняла, что она хочет сообщить мне нечто важное.
– Я видела бабу Ягу. Она у нас на крыше. Нужно говорить очень тихо. У нее чуткий слух.
Я обомлела. Потолок, потом немного чердака. В трех-четырех метрах надо мной она приложила ухо к шиферу.
– Она обычно залетает в дом по печной трубе. Но у нас закрыты заслонки, она не может спуститься.
Я посмотрела на печную дверцу с узорами. Она плотно приникла к печи. Но внутри печи огромная темная ниша. Папа рассказывал, что в войну моя прабабка три дня пряталась в такой нише от немца, которому отказалась чистить сапоги…
– Дымовые заслонки очень крепкие, – заверила меня Аня, – когда я подходила к дому, она меня увидела. Спросила, здесь ли ты живешь. Я сказала, что она ошиблась адресом.
Во дворе что-то глухо стукнуло, словно кто-то приземлился на костяную ногу.
– Я закрыла входную дверь на оба крюка.
Верхний крюк был холодный, тяжелый, толщиной с два пальца, а по его мощной петле случайно мазанули синей краской, когда красили дверь.
«А окно?!»
Папа вечером хотел закрыть обе ставни, а я ему не дала. Когда лежишь и смотришь на улицу, как-то спокойнее, заявила я ему. И вот по стеклу своими длинными звериными когтями царапает баба Яга. Она старается приникнуть к окну вплотную, чтобы лучше разглядеть комнату…
– Окон она не видит.
Аня закрыла на крюк дверь, отделяющую меня от кухни. Символический, проволочный крючок.
– Мне надо идти спать. Главное – не вставай. Иначе она услышит детские шаги и поймет, что ты здесь.
Аня шагнула к комнате квартирантов.
– Она посидит на трубе, постучится в дверь и, когда ей никто не откроет, полетит дальше, – прошептала она на прощание. Потом Аня скрылась за своей дверью.
В какой-то момент ночи я поняла, что Яга уже на чердаке. Я явственно слышала шаги прямо над головой. Она шарила там среди бутылей и стульев, она искала вход. Я боялась смотреть в сторону окна, но зато безотрывно вела наблюдение за печкой и дверью. Ближе к утру я, видимо, безалаберно задремала и сквозь сон услышала тихий стук в дверь. Такой же, как перед приходом Ани. Я вскочила на постели и тут же меня парализовала ужасная мысль, что я могла вскрикнуть во сне и тогда все пропало. Под утро мне казалось, что Яга в кухне. И когда по моим расчетам она должна была уже наклониться над кроватью и заглянуть мне в лицо, пришло спасительное солнце.
В обычные восемь утра папа не смог меня поднять. «Катюша, пора вставать!» – почти напевал он, пытаясь придать своему угрюмому голосу хоть немного жизнерадостности. Но я только что-то возмущенно прожевала ему в ответ.
Когда я, наконец, проснулась, оказалось, что квартирантка Аня и ее муж, связанные с воровской бандой и «залегшие на дно» в нашем доме, съехали. Они с вечера сообщили папе, что нашли новую квартиру, за закрытой дверью потихоньку собрали вещи и на цыпочках прошли мимо спящей меня с чемоданами. От них остались только увядшие цветы в вазе, которые неделю назад принес тете Ане ее подозрительный муж и мои кошмарные сны о Яге в ближайшие два месяца.
Так я потеряла единственного человека, с которым можно было откровенно поговорить о действительно важных вещах.
Здесь дедушка
Заканчивался август и папе нужно было лететь обратно на Север. Наступал сезон рыбалки, ежегодной охоты на икорных рыб. Это такое время, когда можно спать в машине, а не на первом этаже двухъярусной кровати, питаться ухой прямо из котелка и общаться исключительно с затянутыми в резину рыбаками, которые намного интереснее младшеклассников. С ними можно поговорить о погоде, о том, что сегодня кижуч прет как шальной, а нерка не идет, узнать, как идут дела на соседних участках, потому что они стоят тут уже третий день и успели со всеми познакомиться. Самые умные и опытные из них могли рассказать, где в окрестностях искать землянику или костянику. Сами они, само собой, ни то ни другое не ели, а только дымили подмокшими кострами и папиросами. Дымом, рыбой и водорослями пах весь поделенный на участки берег сколько по нему не иди. А я часто уходила по нему далеко в поисках белых просоленных коряг для костра.