Здесь был СССР - стр. 33
Проходя мимо Жени, Аэлита еще раз подмигнула и незаметно выронила что-то из ладони. Надевая сандалии, Женя как бы случайно пошарила рукой, нащупала круглое и гладкое.
По пути в столовую находку удалось рассмотреть: обычная ракушка, «китайская шляпа», каких множество валяется на берегу и полосе прибоя, только в отличие от них целая и блестящая перламутром. Женя хмыкнула и спрятала раковину за отворот панамки.
– Странные вы, – задорно, даже с вызовом сказала Женя. – Такая духота, а лежите тут, в собственном соку варитесь… Неужели пять шагов пройти трудно?
Никто не ответил. Коминтерновки действительно лежали недвижными тушками, с головой закутавшись в простыни, как будто им было холодно, а медички не обратили на Женю внимания.
Всю ночь дуло с моря, и наутро врачи отменили купания. Обидно, а делать нечего: и вода холодная, и медуз нагнало столько, что получилось не море, а суп с клецками. Тот же ветер унес последние облака, и на побережья, на пляжи, на кипарисовые рощи чугунной плитой опустилась страшенная жара. Девчонки и мальчишки обсели фонтаны, да разве сравнить их с морем? Глубина по пояс, не искупаться, а только намокнуть.
Их корпусу повезло, древние буржуи, которые жили здесь когда-то, устроили настоящий бассейн. Наверное, если постараться, можно уговорить себя, что это море…
Женя решительно сбросила сандалии, посидела немножко на краю бассейна, свесив ноги в воду, потом нырнула, как была – в трусах и майке. Среди тех, кто сейчас лежал вокруг бассейна, могли оказаться не только «баклажаночки», но и «баклажанчики», кто их разберет под простынями. Конечно, какие из них, синюшных, мальчишки… А вот какие ни есть, не октябрятского возраста все-таки.
Мраморное дно покрывал рыжий песок, кое-где лежали мелкие камешки и даже серебристая монетка – кажется, двугривенный.
– Ой, как тут здорово, – сказала Женя, вынырнув и отдышавшись. Вновь задорно посмотрела на «баклажаночек». – Ну, кто со мной?
Одна из синеньких зашевелилась и выпуталась из простыни. Сейчас она, несмотря на жару, была полностью одета – так, как полагалось разве что во время экскурсий в город или на Аю-Даг: в блузу с длинными рукавами и шаровары. Коминтерновка осторожно встала и, покачиваясь, словно ее ветром шатало, спустилась по лесенке в бассейн.
Это была та самая художница, Аэлита-д’хи… или т’хе? После непонятного случая с ракушкой она больше ни разу не пыталась заговорить с Женей, хотя случаи, если постараться, были. Но вот ей, как видно, не захотелось стараться. И Женя, обидевшись, тоже утратила к ней интерес.
– Туату мори обелоа… – со слабой улыбкой произнесла синюшная девочка и окунулась с головой.
Что она имела в виду? Женя пожала плечами: совсем их не поймешь, то говорят по-русски, то нет. Уже неделю вместе, а она и познакомилась только с одной, вот этой самой Аэлитой. Да и то – познакомилась ли?
Женя вылезла из воды, села на теплый бортик. «Баклажаночка» лежала на дне и смотрела на Женю большими удивленными глазами. Потом ловко, словно бы змеиным и точно нечеловеческим движением перевернулась и поплыла по кругу.
Женя испугалась на секунду: не умеют люди так плавать! Как рыба угорь – Оля приносила с таких с рынка. Словно услышав Женины мысли, коминтерновка всплыла рядом с нею, улыбнулась, покачала головой: «все хорошо, не бойся».